машины, одежда, обувь, старые сломанные сканеры и принтеры. Чего там только не было. Но мне стало жаль дядю Сашу, потому что без очков он слеп как крот. «Ладно, – говорю я, – у меня остались от отца его очки для чтения, сейчас принесу». Пришла. А там меня ждал сюрприз. В квартиру меня впустила соседка дяди Саши, Вера Дмитриевна. «Сейчас, – говорит, – он постарается к Вам выбраться». Меня эта фраза слегка насторожила, хотя я уже заметила, что снаружи, возле двери комнаты, навалена гора вещей. То есть, они уже стали вываливаться за пределы очерченного коммунальным бытом пространства. Наконец, вырывается из своей комнаты, явно с боем, дядя Саша, я бросаю взгляд на приоткрытый дверной проём и столбенею. Посередине комнаты, занимая практически всё пространство по горизонтали и по вертикали, высится гора из барахла. Эту гору венчает лестница-стремянка. Такая инсталляция на тему картины «Апофеоз войны». Единственный предмет мебели, ещё оставшийся в живых, это кровать, которая боязливо ютится где-то сбоку, прижавшись к стеночке. «Хорошо, что ты зашла, – говорит Александр Андреевич, – я с тобой как раз посоветоваться хотел, – что из этого, по твоему мнению, надо выбросить?» «М-мне кажется, – говорю, ещё не отмерев от такого зрелища, – что выбросить надо всё!» «Как – всё? Как – всё?» – кричит бедолага. «Хорошо, – говорю, – успокойтесь, давайте выберем. Вот принтеры и сканеры не работающие для начала выбросите». «Ты что? Их же можно разобрать и на металл сдать!» «Тогда сломанные стулья и табуретки». «Но их же можно починить!» «Тогда мешок, полный дверных ручек». «А вдруг их кто-нибудь купит?» Всё ясно. «Ладно, – говорю, – вот Вам очки, потому что Ваши тут искать бесполезно, они бесславно погребены. А мне бежать надо – уборку закончить, обед сыну приготовить. Счастливо оставаться!» «Леночка! – высунулась вдруг из своей комнаты соседка дяди Саши, которая явно слушала из-за двери наш разговор, – если вам надо с Александром Андреевичем ещё пообщаться, Вы можете воспользоваться моей комнатой, что ж Вы в коридоре-то стоите? Заходите. Посидим, выпьем чаю!» «Спасибо, Вера Дмитриевна, – говорю, – надо бежать готовить сыну обед. Но я обязательно ещё зайду». «Да, – подумала, – может, надо было сейчас соглашаться на чаепитие, потому что в следующий раз к двери комнаты Веры Дмитриевны уже тоже будет не подобраться?»
И снова «похороните меня за плинтусом».
Утром звонит дядя Саша: «Лен, давай пойдём погуляем!» «Можно попозже чуть-чуть? – отвечаю, – У меня тут сказка пишется, надо бы не упустить момент!» Время обеда. Звонит дядя Саша снова: «Ну, что, писательница, пойдём пройдёмся?» «Ой, вот ещё немного тут отредактирую, и мы обязательно…» Смеркалось. Звонит Александр Андреевич: «Так, это, пойдём гулять-то?» «Да, хорошо, давайте пойдём». Идём, гуляем. Александр Андреевич что-то гневно рассказывает про свои дрязги с соседями по поводу коммунальных платежей. С полной выкладкой подробностей и цифр (у него, кроме Веры Дмитриевны, там ещё полно народу в квартире). Я