танка всё ж хватило «фарту».
Не ждали немцы, что снаряды есть,
Хотели, чтоб мишенью только были,
Но танк наш показал такую «жесть»
Что пять немецких танков быстро «слили».
В Командный пункт немецкий, по прямой
Осколочным по башне зарядили,
А дальше по центральной мостовой,
Немецкий автопром передавили.
В седьмой побег шёл младший лейтенант,
С командой, переводчицу забрали,
По Рейху мчался Русский авангард,
Да так, что немцы речь свою теряли.
Заправили танкистам полный бак,
А полицай винтовку трёхлинейку,
Отдал танкистам, как бы просто так,
Едой снабдили бравую семейку.
Танк мчался, ночь, привал нашли в лесу,
А рядом водоём с водой прохладной,
Там младший лейтенант сказал: «Люблю»,
Девчушке, переводчице нарядной.
Взаимность между ними протекла,
Рассвет закончил ласки и признанья,
Пешком к границе девушка пошла,
Танкистов ждало немцев наказанье.
Жестокий бой в немецком городке,
Со всех сторон фашисты окружали,
Танкисты снова были на войне,
И все атаки танком отражали.
Как в сорок первом был последним асс,
Машины обе поровну подбиты,
Расстрелянный уже боезапас,
А на мосту все поручни разбиты.
Глаза в глаза вновь встретились враги,
Фашист дал руку, как-бы для пощады,
Но поручни от танка отошли,
Танк Асса был над ними, только рядом.
Вниз, в воду вместе с танком улетел,
Взрыв на воде закончил эпопею.
В разбитом танке Ивушкин сидел,
С израненной командою своею.
Пошли в Чехословакию пешком,
Взяв переводчицу с собою по дороге,
Прошла война, а мы сейчас живём,
Их в памяти храним на злобу многим.
Страшные звуки
Конец марта сорок пятого,
Берег Прута, лёд сошёл,
Надо бить врага проклятого,
В переправу полк пошёл.
Ночь ни зги, переправляются,
Лодки только подошли,
Немцы сразу просыпаются,
Миномёты в ход пошли.
На реке столбами водными,
Миномётная стена,
Кто смогли, взобрались мокрыми
На позиции врага.
Бой, атаку за атакою,
Отбивают мужики,
Плохо у ребят с гранатами,
Скоро кончатся они.
Передышка, немцы замерли,
Начинается рассвет,
Наши помогают раненым,
А патронов больше нет.
Полковой оркестр нечаянно,
Занял первые ряды,
Наши думают, отчаянно:
«Чем сражаться будем мы?»
Оркестранты не отчаялись,
И по утренней заре,
Звуки маршевые занялись,
Вселив