только повернуть голову, когда его накрыло импульсом. Тяжелое тело рухнуло наземь. Через мгновение Виктор оказался рядом, одним движением свернул лежащему человеку шею.
Вернулся к первому трупу и вложил ему в руку парализатор, предварительно вытерев с рукоятки собственные отпечатки пальцев. Несколько минут прислушивался, а потом одним движением перемахнул через забор.
Случившееся только что двойное убийство грозило поставить всю операцию на грань провала. Виктор нарушил первейшую заповедь СЭС – оставаться невидимым, словно призрак.
У двери барака Зеленский в очередной раз застыл, затаился, став тенью среди теней. Дневальный внутри, судя по звукам, не спал. Он бурчал что-то себе под нос, потом принялся напевать.
Виктор терпеливо ждал, прижавшись к стене.
Когда пение внутри смолкло и раздались приближающиеся шаги, он перестал даже дышать. Дверь барака распахнулась, дневальный вышел наружу и сделал несколько шагов в сторону. Послышался шелест расстегиваемой «молнии», затем журчание.
Виктор прошел в открытую дверь и миновал предбанник еще до того, как дневальный закончил свои дела.
– Подъем, товарищи! – В это утро вопль дневального показался особенно пронзительным.
Камаль с трудом разлепил глаза и оторвал голову от подушки.
– И чего он так разорался? – недовольно проворчал Тарик с соседней койки. – Будто его режут...
Причина выяснилась довольно быстро. После завтрака бойцов Армии Освобождения вместо политзанятий развели по баракам.
– Всем сидеть на местах, товарищи, и без приказа не выходить! – сказал Махмуд Адди, мрачный, как грозовая туча.
– А что случилось, товарищ командир? – не утерпел Тарик.
– Ночью убили одного из часовых, – ответил Махмуд Адди.
Через час бойцов начали по одному вызывать на допрос. Камаль Ахмед оказался одним из первых в списке.
– Ваше имя, товарищ? – спросил у него плосколицый офицер с пронзительным взглядом.
Камаль Ахмед назвался.
– Что делал ночью? – Офицер взял листок писчего пластика из стопки и принялся что-то писать.
Камаль Ахмед честно ответил, что спал. Следующие вопросы оказались столь же просты, как и ответы на них: нет, из барака не выходил; ничего не слышал; чем занимался дневальный, не могу знать.
– Можете идти, товарищ, – скучным голосом сказал офицер, откладывая исписанный листок в сторону.
Камаль Ахмед вернулся в барак. В джунгли в этот день их отправили только после обеда, в самый дождь.
В бараке было пусто, как в голове дебила. Камаль лежал на койке и вслушивался в тишину, стараясь не особенно лязгать зубами. Тело терзали наваливающиеся с завидной регулярностью приступы лихорадки.
Болезнь одолела два дня назад, дав о себе знать ознобом, слабостью и поносом. Лазарета на территории базы не имелось, поэтому больного оставили в бараке. Явился врач, высокий и тощий, как мачта, приложил к