все сожгут с криками и руганью. Я же точно не огорчу профессора Аластора.
Малифиция довольно улыбнулась, кивая и ловко орудуя спицами. Некоторые соседи до сих пор удивлялись, как эта слабая ведьма смогла родить Варлоку трех некромагов, с ее низким энергетическим уровнем. Если бы они знали, с каким трудом дались этой миниатюрной женщине первые роды! Именно после тех событий у Варлока осталась седая прядь. Но об этом тяжелом эпизоде в их жизни взрослые умалчивали, и поэтому разница в возрасте у детей оказалась такой большой. Малифиции понадобилось много лет для восстановления сил и новой попытки забеременеть. Хотя Варлок строго запретил и пытался поить жену противозачаточными эликсирами, но хитрая ведьмочка сделала все по-своему, и вот плод любви и страхов готовился покинуть отчий дом, чтобы отправиться на учебу.
– Мой дражайший супруг, не забудь, пожалуйста, что завтра состоятся похороны мистера Кардифа. И сегодня необходимо оформить и подписать бумаги, касающиеся этого мероприятия, – напомнила жена, убирая выбившийся локон темно-каштановых волос за маленькое ушко; в мочке блеснул черный аргиллит в серебряной оправе. – Также, мисс Беатрис предлагала заключить контракт на поставку цветов, лилий в том числе.
При их упоминании Варлок скривился:
– Проклятье, снова эти смрадные лилии! Я готов четвертовать того, кто назвал именно эти цветы похоронными, почему не розы? – вокруг их родовых склепов и ограды он давным-давно велел высадить белоснежные розы, служащие прекрасным украшением этого умиротворенного места. – Опять придется едва ли не сдирать кожу мочалкой, иначе меня стошнит от их вони.
Бывшие коллеги Варлока удивлялись, что сильнейший некромаг, опытный инквизитор, видавший такое, после чего обычному человеку и уснуть страшно, и вдруг не терпел каких-то цветов. Смех, да и только! Не говоря о приеме пищи, на месте которой многим виделся кусок смрадной человеческой плоти с копошащимися червями, но никак не Варлоку.
Диавалия разделяла отвращение отца: она тоже обожала розы, особенно белые. Но после убытия братьев в столицу цветов ей никто не дарил. Зато комната мамы благоухала желтыми розами, срезанными в саду отцом.
Служанки в доме считали, что желтый – цвет несчастья, болезни, и порой не стеснялись кривиться, проходя мимо очередного букета. Малифицию же не волновали глупые предрассудки, да и штат слуг после отъезда дочери она планировала поменять, предварительно стерев им память.
С первых же дней брака молодая жена взяла управление домом на себя. Пока муж гонялся за чернокнижниками, колдунами-камикадзе и прочими дурно воспитанными мира сего, она вела счета, обновляла чехлы на мебели, планировала ремонтные работы, ухаживала за садом и кладбищем, делая из дома оплот уюта и порядка.
В первое время хозяйка присматривалась ко всем слугам, однако Малифицию никто серьезно не воспринимал, и все ее требования выполнялись из рук вон плохо или не выполнялись вообще. А через две недели из всей прислуги остались