её волновало, а не поверхностными новостями, я узнавала, что:
– Не чувствую себя лучше от того, что соответствую чужим представлениям об успехе.
– Случайное замечание может надолго выбить меня из работоспособного состояния.
– Часами собираюсь с силами, чтобы написать письмо заказчику.
– Думаю, что могла бы куда больше, и составленные списки задач только угнетают.
– Не могу контролировать свою жизнь, раз даже боль в руках не могу контролировать.
– Наконец перестала пить каждый вечер в одиночестве и теперь ограничиваюсь бутылкой пива даже по праздникам.
Но чаще она казалась активной, всегда занятой, радостной, заводной и вселяла в меня оптимизм. Если не с ней обсуждать мои сомнения – то с кем?
– Как Валера? – прервала она мои мысли.
– Всё хорошо, поддерживает меня. Ты же помнишь, как я боялась съезжаться, но у нас идеальные отношения, несмотря на то, что оба долго были в одиночестве.
– Я же говорила, что всё устроится.
– Есть, правда, кое-что… что беспокоит меня.
– Что такое?
– Мне, хм, слишком нравится на работе, уютно как-то.
– Это же хорошо?
– Да, но… Года через два надо будет её менять, зарабатывать больше, брать ипотеку… Вдруг я здесь завязну?
– Как можно бояться завязнуть спустя неделю или две? Мне кажется, ты зря беспокоишься, со временем во всём разберешься. А если и захочется остаться – может, это к лучшему? Ты ведь всегда сбегаешь и думала, что никогда не остановишься.
Улыбнувшись, я пожала плечами.
– Да, пожалуй, ты права. Рано я начинаю волноваться.
Конечно, разговор не успокоил меня. Мама сказала почти то же самое, она ведь так не любила мои побеги и, в силу воспитания, наравне с бабушкой считала работу годами на одном месте правильным сценарием.
Но я начала любить библиотеку и, чем сильнее любила, тем страшнее мне от этого становилось.
Вечером я попробовала объяснить Валере то же самое после ужина, но он почти сразу прервал меня:
– Да не переживай ты, нормально всё будет.
– Да, ты прав. Помою лучше посуду.
– Помочь тебе?
– Нет, всё хорошо, иди.
Включив воду, я внезапно услышала что-то. Закрыв кран, прислушалась.
Через пару секунд из квартиры сверху вновь раздалась мелодия. Фортепиано. Анонимный сосед играл медленно, не очень уверенно, прерывался каждые несколько секунд, но я оцепенела у раковины, пока голос Валеры не вернул меня в реальность:
– Ты что, плачешь? Что случилось?
– Всё хорошо, играет просто так прекрасно…
– Кто играет?
– Ты не слышал? Кто-то из соседей, на фортепиано.
– Нет, я был в наушниках… Ты ведь тоже играла в детстве и пела?
– Совсем недолго играла, уже ничего и не вспомню. Да и пение… забросила. Пойдем, фильм посмотрим, потом домою.
– Не будешь грустить?
– Куда я денусь!
Только вот фильмом оказался «Ла-ла