Хотелось кричать и прятаться, бежать и умолять Эдгара не оставлять одну. Но гордость не позволяла.
Живот крутило от голода, мышцы ныли из-за болезни. Обида вертелась под сердцем ужом, из-за чего Света не смела прикасаться к еде. А когда голова закружилась от слабости, и тени сгустились по углам и на потолке, будто тысячи мохнатых пауков, она подвинулась к тарелке и жадно выела все до дна.
Как же было вкусно! Возможно, последний суп в ее жизни. Кусочки нежного мяса таяли на языке, а наваристый бульон грел изнутри. Интересно, а Эд его тоже руками кипятил?
После еды стало легче: даже получилось согреться и отвлечься от сумрачных мыслей. На несколько минут, а затем все вернулось. С лихвой.
Все еще страшно было вглядываться в окно, потому что алые глаза Стражей бесконечно наблюдали за ней. Света чувствовала это даже спиной: холодком ползущим по плечам. Поджав ноги, она замоталась в одеяло и наклонила голову на колени. Зашептала старый свой стишок:
– Сто крысят, сто крысят
Нас съедят, нас съедят!
Коль хотите сбежать,
Вы должны их сожрать!
Свеча прогорела почти до конца – остался накренившийся обрубок парафина – и угрожающе затрещала. Света опустила ноги на пол и осторожно позвала:
– Эдгар? Где ты?
Он не ответил. Обиделся. Какая же она дура! Встретила настоящего мужчину и оттолкнула его своими капризами, глупостью… Но слов не вернуть назад. И чувства не вложить в сердце насильно, если их нет.
Тролли зашевелились, зарычали. Воздух стал плотным, душным. Еще немного, и горло пережмет огромная лапа тьмы, и жизнь оборвется. Фитиль качнулся и превратился в маленькую точку.
– Гори-гори ясно… – прошептала напоследок Света и сжалась от беспомощности. Было страшно, до остановки сердца. Под лопатку вошла острая игла ужаса, будто бабочку накололи на иглу.
Ее можно было мучить как угодно: терзать, колоть, бить… Но только не пугать мраком, только не гнетущей тьмой, что выедала последние силы. Когда мама была рядом, она укрывала Свету теплыми объятиями, и страх всегда отступал. Жутко было то, что с каждым годом черты ее лица таяли и отдалялись, а сейчас не получалось и представить любимые глаза, чтобы ухватиться за спасение.
Когда стекла затрещали, Света не смогла уже дышать. Рухнула на пол и сбила еле трепещущий огонь свечи, погрузив комнату в кромешную тьму. Завыла, но сцепив зубы, чтобы не шуметь. Она не привыкла делиться своими проблемами с другими. Если Эду все равно, это не изменить, и ей никто не поможет. Пусть так и будет.
– Ну, что же ты? – прозвучал над головой его мягкий голос. Крепкие руки потянули к себе. – Так боишься темноты? Эй…
Не получалось сделать вдох. Света беспомощно цеплялась за его плечи и смотрела в черную дрожащую муть. Ей все чудится! Чудится! Не по-настоящему! Он нереальный, неживой. Это просто иллюзия!
– Светлячок, дыши… – Эд склонился ближе, и носом потерся о щеку. – Я тут. Ничего не бойся, – по щеке скользнуло приятное тепло.
Но не дышалось. Тугой невидимый хомут сдавил горло,