Лидия Чарская

Кис-кис


Скачать книгу

и.

      – Ну, во втором…

      – Так, как же?

      – А пойдите вы к черту! Даша, щипцы!

      И выхватив из рук расторопной горничной накаленные щипцы, хорошенькая «премьерша» провинциальной драматической труппы принялась немилосердно палить густую белокурую челку.

      Елена Александровна, можно? – раздалось за дверью.

      – Вы, Томилин? – встрепенулась она.

      – Я.

      – И я, Кузьмин, – прибавил другой голос.

      – Ну, тогда нельзя!

      – Да почему же, божественная?

      – Надоели.

      – А Томилину можно? – ехидничал тот же голос за дверью.

      – Как всегда.

      – Вот погодите-ка, я Максиньке насплетничаю.

      – Можете! Даша, карандаш! Да где же карандаш, черт возьми!

      Даша засуетилась, ища карандаш, а хорошенькая «премьерша», полуодетая, в нарядной нижней юбочке и батистовой распашонке для грима, проводила по губам едкой палочкой кровавого кармина.

      В уборной, как и во всех уборных провинциальных театров, пахло духами, клеем и папиросами. Дешевенький ковер, превратившийся, за давностью времени, из голубого в зеленый, покрывал пол. В углу приютился туалет, обитый кисеей, с разбросанными по ней голубыми бантами. На туалете стояло овальное «собственное» зеркало, отражавшее хорошенькое и подвижное лицо хозяйки с лукаво-взыскивающими глазами.

      Елена Александровна Танина, или просто «Кис-кис», как ее называли все окружающее за ее «кошачий» характер, отлично сознавала неотразимую силу этих глаз и безбожно пользовалась ими. Но сегодня ей было не до того. Сегодня чудесные глаза не играли…

      Она злилась…

      – Киска, можно? – послышался за дверью знакомый голос.

      – Это ты? Входи, входи, голубчик, – говорила она, и в тоже время подправляла левую бровь, подчерненная несколько больше правой.

      – Кис-кис, ты еще не готова!

      И молодой, очень красивый, благодаря эффектному гриму и блестящим глазам актера, с развязностью близкого вошел в уборную.

      – Максинька, милый!

      Ловким, кошачьим движением она закинула ему руку на шею и, не стесняясь присутствия горничной, прильнула к нему, глядя на него снизу вверх своими искусно подведенными глазами.

      Стоя она была еще эффектнее. Маленькая, хрупкая и изящная, как дорогая статуэтка, она походила больше на ребенка, нежели на 30-ти летнюю женщину, имевшую десятилетнего сына, где-то далеко на руках родственников. Впрочем, она не скрывала ни ребенка, ни возраста – напротив бравировала ими, сознавая свою силу и моложавость.

      – О, какая же ты прелесть сегодня! – вырвалось у актера.

      – Прелесть? Правда прелесть? – обрадовалась она, как девочка, и покосилась на зеркало. – Лучше дебютантки?

      – Ну, та в другом роде.

      – Макс, берегись, я ей глаза выцарапаю!

      – Штраф заплатишь, без Занды спектакль не состоится.

      – И без Пии тоже. А я истерику закачу сию минуту. – и ее голосок задрожал новыми для него нотками.

      – Ну полно, Кис-Кис. Ты у меня несменная.

      – Господа, на сцену! Максим Григорьевич, божественная, готовы? – послышался голос помощника режиссера.

      – Даша, белое платье, – командовала молодая женщина и, просовывая голову в отверстие воздушной юбки, спросила: – Ну, как принимали после первого акта?

      – Принимали хорошо. Сама слышала.

      – Черти! – обрадовались, что глазами ворочает. Не жалеют лапищ.

      – Это ты верно говоришь. Глаза у нее мистические. Только, не скажи, и играет, она хорошо.

      – Та-лант-ли-вая? – странно блестя загоревшимися глазами, протянула Кис-Кис.

      – Талантливая! – без запинки ответил Горский, стойко выдерживая ее взгляд.

      – Лучше меня?

      – Я уже сказал: каждая в своем роде.

      – Ну, Максимка, берегись! – И она с силой рванула воздушную оборку платья.

      – Начинаем! – раздалось со сцены вслед за дребезжащим звонком.

      – Ладно, подождешь! – сердито проворчала Кис-Кис, стискивая бока своими миниатюрными ручками, чтобы дать возможность вспотевшей и измученной Даше зашнуровать узко-налаженный лиф.

      Горский, сидя верхом на стуле, курил и смотрел на нее.

      Кис-Кис ему очень нравилась. В ней было что-то донельзя раздражающее и задорное, что не могло наскучить ему, несмотря на долгие месяцы их связи. И потом, она была красива, способна и ловка. Эти три вещи были, по его мнению, необходимыми для актрисы. Злость Киски ему не особенно досаждала. И влюблена-же она была в него, как кошка! Это обстоятельство, правда, было немного обременительно, но ловкость и умение устраиваться искупали все. К тому же его не тянуло к прочим женщинам. Провинциальные дамы были мало интересны и щепетильны, а актрисы – свой брат. К тому же Киска считалась самой «шикарной» между ними и выцарапала бы ему