быть, войдете? – насмешливо сказала секретарша. – Ничего, что я тапки не предлагаю? У нас тут, знаете ли, все по-простому.
«Съязвила, – догадалась Таня, – так мне и надо! Думает, наверное, что раз посетительница стучится, как в квартиру, значит, и на тапки рассчитывает».
Она чувствовала жар на лице и понимала, что из красной становится пунцовой. Как же она будет разговаривать с Игорем Лукичом, если его охрана поставила ей шах, а секретарша мат? Она не смогла достойно представить себя даже в глазах обслуживающего персонала. Может не стоит ей дальше идти? «Людей смешить только» – так говорили в ее детстве про ситуацию потенциального позора.
Ну зачем она вообще сюда пришла? Лучше, пока не поздно, повернуться и уйти. Нырнуть в метро и снова почувствовать себя стройной и упругой, поймать на эскалаторе заинтересованный взгляд встречного мужчины, легко догнать уже отъезжающую маршрутку, войти в нее с чувством превосходства над прочими пассажирами. Потому что она молодая журналистка, и у нее все впереди, и Москва когда-нибудь покорится ей.
Ни черта не покорится! Таня вдруг поняла это с такой безжалостной ясностью, что не осталось ни сомнений, ни иллюзий. Другой мир для нее закрыт, она в него не проникнет. Охрана и секретарша отфильтруют ее как самозванку. Она не монтируется с этим миром особняков, кованых оград, французского шарма и делового этикета. Она так и будет писать про новые станции место, сидя в обшарпанной редакции, поджав под себя ногу и хрустя печенюшками. И стряхивать крошки с сиреневого пуловера, очищенного от катышков.
– Я пойду, извините за беспокойство, – бледным голосом сказала Таня.
Видимо, женщина поняла, что переборщила, и сказала уже более мягко:
– Игорь Лукич сейчас говорит по телефону. Вам придется подождать немного.
Секретарша неопределенным жестом дала понять, что следует идти за ней. Таня переступила порог и оказалась в просторном помещении, где все было как-то странно организовано, но оглядываться по сторонам было неловко. Таня семенила за секретаршей, стараясь идти строго по ее следам, как будто она шла по болоту.
– Присаживайтесь, – секретарша жестом указала на кожаный диван. – Чай? Кофе?
– Спасибо.
– Спасибо, чай или спасибо, кофе? – уже с улыбкой уточнила секретарша.
– Чай, – пискнула Таня, сомневаясь, что сможет протолкнуть глоток в зажатое горло.
– Черный или зеленый?
– Любой. Мне все равно.
– И мне все равно.
– Тогда черный, – сказала Таня и тут же пожалела.
Надо было зеленый выбрать. Черный чай простецкий, его в школьных столовках раздают. Продвинутые личности предпочитают зеленый чай, он полезнее для сосудов и зубы не окрашивает. Опять она не смогла себя подать, вот ведь какое невезенье.
Русская француженка, как назвала ее для себя Таня, неспешно прошла в какой-то аппендикс, где, видимо, располагалось что-то вроде кухни. Таня чуть выдохнула и, пользуясь тем, что осталась в одиночестве, огляделась.
И