ошарашенный мной из «Ультимара» мерзавец схлопотал не весь заряд картечи, а от силы его треть. Поэтому и устоял на ногах, разве что покачнулся, но успел вовремя схватиться за стенной выступ.
Второму негодяю, которого я обстрелял уже не наугад, повезло меньше. Он едва успел присесть, намереваясь заняться фалами, как по нему тут же хлестанула свинцовая россыпь. Рассеяться на таком расстоянии картечины еще не могли и уложились в цель на загляденье кучно.
Заряд дроби отбросил противника назад, как будто ему с размаху влепили по груди молотом. Попробуй-ка тут сохранить равновесие на опоре шириной в полметра! Подстреленный враг, всплеснув руками, сорвался со стены и скрылся с моих глаз, не успел я загнать в патронник новый патрон. Щелчок помпового механизма и глухой стук упавшего тела, которое, что любопытно, при этом героически молчало, прозвучали почти одновременно. Но радоваться некогда. Меня уже искал луч целеуказателя ИПП другого стрелка, и задерживаться на одном месте мне было нельзя.
После такого отпора любой охотник за головами без колебаний превратил бы потенциальный живой товар в уже не столь прибыльный мертвый. Но эти молчаливые ублюдки являли собой образец профессиональной выдержки и хладнокровия. Вместо ожидаемой мной автоматной очереди опять раздалось «чихание», и в меня полетел новый цилиндрик, заряженный неизвестной мне энергией – судя по всему, не смертельной, а просто парализующей. Что, разумеется, не умаляло нависшую над нами угрозу, ибо вот уже пять лет несвобода и смерть являлись для меня синонимами.
Противник стрелял навскидку, да к тому же одной рукой, поскольку второй он все еще держался за выступ. Не лучшие условия для поражения быстро движущейся цели, в которую я преобразился мгновением раньше. Или, точнее, цели, резво скачущей по фасадной стене в контратаку.
Снаряд торопливого охотника просвистел примерно в метре надо мной и унесся в темноту. Я же и не думал больше таиться. Мой патронташ лежал внизу вместе с гранатами, а в подствольном магазине «Ультимара» оставалось лишь два патрона. И расстреливать их следовало с умом. Ведь в случае промаха я окажусь от врага на невыгодной мне дистанции, не имея шанса ни выстрелить в него, ни дотянуться до него ножом, ни улизнуть от его снарядов.
Попасть в противника, сигая с одного зубчатого выступа на другой, задача не из легких. Впрочем, сейчас моя стрельба необязательно должна быть меткой. Удастся хотя бы сбить противнику прицел и не дать поразить меня на подходе – значит, можно считать, полдела сделано.
Бах!
С-с-чхин-н-нь!
Очередной обмен любезностями. Два промаха. Но если мой враг этим раздосадован, то меня такой расклад вполне устраивает.
Все мое внимание сосредоточено на стенных зубцах, по которым я скачу, словно двуногий архар. Еще слишком темно, чтобы полагаться при такой акробатике на обычное зрение. Но алмаз в моей левой глазнице – один из семи аномальных сгустков, что испещряют мое тело, – видит