желатиновых червячков, – серьезно заявляет она.
– Даже так? – заинтересованно подаюсь вперед, чувствуя, что пуговицы еле держатся, да и ремень немилосердно впивается в мой живот. – Ну давай… Жги…
– Август Принс. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
– Хм… Принс… банкир… Ну есть такой у нас среди тех, с кем мы сотрудничаем… а что?
– Он тут бывает?
– Редко… Но иногда заезжает к нашему генеральному, посидеть с рюмочкой чего-нибудь покрепче…
– Мне нужна информация. О нем… – обычно пустые глаза Эрики неожиданно будто вцепляются в меня ржавыми крючьями и тянут к тебе поближе, чтобы рассмотреть.
– Какого рода?
– Все что нароете… И не стесняйтесь лезть в самую грязь. Мне нужно понимать, что это за человек во всех его проявлениях….
– Эм… Он тебе что-то сделал? – осторожно интересуюсь я, чувствуя, как от ее внимания ко мне у меня потеют ладони.
– Нет. Но он может сделать моему хорошему другу. Дени, ну ты же уникум, придумай что-нибудь. Мне надо знать, можно ли с ним иметь дело или лучше сразу бежать, как от огня.
– Да придумать-то – дело нехитрое… – вздыхаю я, скрещивая руки на груди, – правда это все будет незаконно, и, в случае чего, мы тут все можем попасть в офигенные проблемы с работодателями и полицией.
Вместо ответа она молча открывает сумку и шлепает на мой стол большой пакет, наполненный моими любимыми свежими желатиновыми червячками…
– Здесь ровно килограмм, – она развязывает пакет, и от их аромата у меня текут слюни, – нароешь мне интересненькое на Принса, и я куплю тебе еще два.
– И банку хорошего кофе для Алекса. Он мне будет помогать.
– По рукам… – она подставляет мне свою детскую ладошку, и я стараюсь шлепнуть своей как можно мягче. Такое сокровище, не скупящееся на желатиновых червячков в промышленных масштабах, однозначно надо беречь…
Август Принс
– Пусси, ты меня любишь? – капризный голосок Деборы заставляет поморщиться и запить ее визгливые ноты слов шампанским. От шипучей жидкости настроение тут же улучшается, и я окидываю молоденькую девчонку, крутящуюся у зеркала, оценивающим взглядом. Хороша, как куколка… и настолько же тупа… впрочем, какой ей еще быть-то в 19 лет. Платиновые крупные кудри подняты в высокую прическу, прозрачный от кружев крохотный халатик едва держится на сочном пять раз перекроенном теле. Мой предшественник неслабо в нее вложился.
– Сколько? – смотрю девушку сквозь бокал на просвет. Пузырьки будто отскакивают от тела Деборы, будто крошечные фейверки.
– Десять… – пухлые губы растягиваются в сладкой улыбке, демонстрируя мелкие как речной жемчуг зубки.
– Возьми пятнадцать… – киваю на шкатулку на резном столе красного дерева, – съезди в город, погуляй с подружками… Главное, не появляйся здесь до восьми вечера, поняла меня, Киска?
– Пусси, но я… – она растерянно хлопает щеточками длинных ресниц, но, заметив, как