кольнуло Васю, – как в разведку идем». Но выступать не стал. Крышка ящичка тотчас захлопнулась, пряча в себе прежнюю Васину жизнь, и настолько теперь хорошей показалась капитану та его заполошная жизнь между Фэрбанксом и Уэлькалем: он даже удивился, что раньше так ругал ее, думая, что является самым разнесчастным человеком на свете. Впрямь: от добра добра не ищут. Оставшись без документов, Чиваркин неожиданно почувствовал себя голым. Честно говоря, отвратительное это было чувство. Выходило, что теперь он «никто», серый «мистер Х», и случись с ними беда, если и найдут останки несчастного капитана Василия Ивановича Чиваркина, то похоронят его как неизвестного. Даже у Лешки Демьянова, которого они отправлялись искать, есть офицерская книжка, а значит, шанс, что не сгинет штурман бесследно. А вот он, Вася, благодаря этому чертову майору, очень даже может сгинуть. Он мельком взглянул на женщину – вот «амазонке»-то все равно: она по поводу непорядка с крошечной пуговицей сокрушается! Непонятные все-таки женщины существа: словно с другой планеты.
Перед вылетом состоялось краткое совещание. Зону поиска поделили на квадраты. Поначалу решили обследовать окрестности самого пика, а затем облететь хребет с южной и северной сторон. В 1-й перегоночной, как правило, служили «северяне», прошедшие школу полярных полетов, поэтому Мишин в Чиваркине не сомневался: тем более тот не раз брал штурвал Ш-2 еще во время службы под Мурманском. А вот на болезненного Крушицкого поглядел с некоторым недоверием: не нравились ему вид и кашель майора. Подполковник предложил представителю «органов» утеплиться и, после того как тот дал согласие, распорядился с одеждой: особисту вручили кожаную куртку и летный шлем. Разыскали для него и подробную карту района, правда, на английском, зато с тщательным указанием высот, речных и озерных глубин, а также сигнальницу с комплектом из десяти ракет. Личное оружие – ТТ с запасными обоймами – было и у капитана, и у майора.
– Медведей отогнать хватит, – со знанием дела сказал подполковник.
VI
И трех часов не прошло с момента появления Чиваркина в штабе, как выехали они на добротном союзническом «виллисе» на окраину захолустного Нома, – постоянно бибикая, объезжая не торопящихся свернуть с их пути местных собак и их хозяев, которые приветствовали русских улыбками и взмахами рук по распространенной, пожалуй, во всех подобных городках мира провинциальной привычке улыбаться и приветливо махать руками любому приезжему, – и подкатили к океанскому берегу.
В бухте, прикрытой от волн дамбой и боновыми ограждениями, располагался еще один аэродром: союзники зорко следили за японскими субмаринами. Подходы, ангары, мостки – все было сделано аккуратно, толково, с чисто американской любовью к удобствам. Богдановну янки знали, подполковника тоже; вальяжные часовые, такие же приветливые, как местные собаки и рыбаки, кивнули им, пропуская машину на базу. Добраться до потрепанной «Марь Ивановны» труда не составило – Ш-2 приткнулся к ближнему пирсу.
Недалеко от краснозвездной