Олег Матвейчев

Что делать, Россия? Прорывные стратегии третьего тысячелетия


Скачать книгу

над одариваемыми и не способными отдариться по причине нищеты духа. Одариваемые просто проникаются даруемым им духом, испытывают головокружительное чувство превосходства над собой прежними и над теми, кто еще не вкусил ничего подобного. Они получают невиданное ранее удовольствие, которое не могут обеспечить сами, они «подсаживаются на иглу» духа и отдают все, в том числе материальные ценности и жизнь, за возможность еще раз припасть к истоку.

      Этот исток нам надо создать, этот исток нам надо открыть. Исток, откуда на всех без разбора, на все расы и религии, на все сословия и народы прольется духовный свет, без которого они уже не смогут представить жизнь.

      Суверенитет России не в руках экономистов и политиков, не в руках военных и ученых. Он в руках философов, святых, пророков и поэтов.

      Идеологией нынешней России считается суверенная демократия. Суверенную демократию как только не обзывают разные остряки: и «суеверной демократией» и «сувенирной демократией», и уж, конечно, все норовят сказать, что «никаких особых демократий не бывает, а демократия либо есть, либо нет»…

      Демократий было много. Полисная рабовладельческая демократия греков – это одно, демократия итальянских городов-государств – второе, демократия Великого Новгорода, где главой вообще-то был епископ, – третье. Демократия ливийской Джамахирии – это четвертое, представительная демократия в СШ – пятое, плебисцитарная демократия в СССР – шестое. В конце концов, Гитлер в Германии тоже пришел к власти демократическим путем. Да и в США демократия XIX и XX веков, или демократия начала XX века и начала XXI столетия – бесконечно различны.

      Концепция суверенной демократии призвана подчеркнуть, что суверенные государства сами устанавливают формы и процедуры, которыми народ будет осуществлять свою власть. А народ данной страны сам является сувереном и определяет себя самостоятельно, а не с помощью чужих стандартов, в том числе запутанных «стандартов демократии».

      Такая концепция, безусловно, лучше, чем концепция «управляемых демократий», как в восточно-европейских странах, когда народам навязывают извне формы и стандарты, которым те должны соответствовать, а Брюссель и Вашингтон раздают налево и направо свои оценки, в том числе России, и преподносят их как эталон.

      В то же время я скептически отношусь к концепции «народного суверенитета» вообще. Не народ порождает те или иные формы власти и управления, а элиты. Именно элиты берут их из теорий, в том числе из правовых и государственных.

      Сейчас в мире господствует демократический стандарт со всеми его вариациями. Это и есть господство определенной исторической концепции. Мои размышления о суверенитете духа, не отрицая суверенную демократию, идут много дальше и в каком-то смысле противоположны.

      Что такое суверенная демократия? В этих словах скрыты: 1) признание некой универсальности демократии; 2) признание некой особости, ограниченности в ряду этой универсалии нашей специфической демократии.