принесу тебе более полезные сны, чем этот, Геракл. Этот – не мой, но я вошел в него, поскольку очень важно, чтобы мы сумели поговорить.
– Но кто ты, поводырь снов?
Ответ был неясен, но, возможно, лишь потому, что я и не хотел ясного ответа.
Однако образ говорившего был четким, и во сне я знал, что должен назвать его по имени, но то имя, которое я знал наяву, было неправильным. Я проснулся почти испуганным, как давно уже не бывало.
На второй день нашей работы у Авгия десятник дал нам с Энкидом новое поручение. Внешне он казался человеком веселым, но нам обоим он нравился все меньше.
– Идемте со мной, – приказал он и повел нас со двора вниз по холму.
Когда мы остановились, дом все еще был виден.
– Хозяин только-только приобрел эту землю, – сказал он, словно это заявление его лично чем-то радовало. Может, так оно и было.
Прежний владелец все тут запустил.
– Надо привести в порядок конюшни, – лаконично заметил наш начальник.
Конюшни были построены в овраге, ниже водохранилища. Здесь новый предприимчивый хозяин, Авгий, уже воспользовался искусством умного мастера. У его строителей было под рукой много рабочих и животных, чтобы перекрыть реку дамбой, создав, таким образом, большой пруд для запаса воды и для разведения рыб. Я увидел даже что-то вроде мельничного колеса, встроенного в дамбу, удерживавшую воду в пруду. Авгий был человеком богатым и явно станет еще богаче.
Даже издалека я увидел, какая огромная работа нам предстоит.
Конюшни представляли собой ряд низких, полуразвалившихся построек, чудовищно грязных. Почему-то здесь очень долго не делали простой уборки. Я увидел перед собой длинное строение с когда-то побеленными стенами. Там было от пятидесяти до сотни стойл в ряду, покрытых частью соломой, частью черепицей, причем крыша почти везде требовала серьезной починки. Сейчас стойла были пустыми, но совсем недавно, судя по кучам навоза, они были заняты.
Мы с Энкидом получили лопаты и метлы, а также приказание приступать к работе. Нужно сложить навоз в кучи там, откуда его будет легко перевезти на поля.
Мы снова усердно работали весь день, и еще один, вынося и выгребая дерьмо. Опыт, полученный дома, говорил мне, что ни одного верблюда или мастодонта нельзя тут содержать, пока все не будет вычищено. Нужно убрать не только навоз, но и уничтожить все гнезда мышей и крыс. Работа была не слишком приятной, но полегче некоторых других сельских работ. Мы стиснули зубы, сошлись в том, что это займет, по крайней мере, всего несколько дней, и мы скоро снова отправимся в дорогу, сытые и с деньгами в кармане.
Пока мы чистили стойла, другие рабочие, с совершенно тупыми взглядами, иногда приводили животных, чтобы поставить их в стойла, но ничего не говорили.
В середине третьего дня наших трудов я вдруг остановился, оборвав какой-то спор с Энкидом, и на мгновение почти забыл, где я нахожусь. Я увидел девушку верхом на верблюде, стройную, юную, изящно одетую. Поводья и седло ее скакуна были украшены серебром. Это было