я припомнил рассказы нашего разговорчивого гостя в пастушьем лагере, того самого, который не удивился нашему мертвому льву. Он тоже что-то говорил об аргонавтах. Он много такого говорил, чего пастухи не понимали.
Но Гермес, он же Меркурий, продолжал говорить, и на сей раз я должен был внимательно прислушиваться.
– Прежде чем отправиться на охоту за вепрем, Геракл, я настоятельно советую тебе разыскать кентавра по имени Фол. Он расскажет тебе много полезного, что пригодится тебе в твоей охоте.
– Кентавры? Я ничего ни о каких кентаврах не знаю.
– Узнаешь, – сухо ответил Меркурий. – Я уже сказал, что тебе многое предстоит узнать. – И он продолжал свою речь, описав мне местность, где можно найти кентавров. – Чтобы посетить кентавра, тебе понадобится пройти лишний десяток миль, но это стоит усилий. Фол расскажет тебе, как поймать тварь. Может рассказать еще кое-что, что тебе пригодится впоследствии.
Гермес вроде бы закончил, и между нами воцарилось молчание. Мой племянник чуть пошевелился, наверное, пытаясь собраться с духом и высвободиться из хватки моей покровительственной руки. Маленькие волны набегали на берег и расходились от лодки нашего гостя. Зеваки по-прежнему стояли вдали, глядя на нас, словно ждали очередного чуда. Интересно, подумал я, понимают ли они, кто такой этот человек в лодке?
Наконец, в гордыне своей, я спросил:
– Если мой отец и вправду хочет, чтобы я свершил для него это, то почему он сам не пришел и не сказал мне? – Энкид снова весь сжался, услышав, как я осмеливаюсь разговаривать с богом.
– Когда увидишь своего отца, спроси его об этом, – невозмутимо ответил Гермес.
И тут он снова удивил меня. Мне поначалу показалось, что он уже готов уйти, но теперь я подумал, что он хочет прежде кое-что закончить.
Он посмотрел по сторонам, как человек, который опасается, что за ним подглядывают (но кто, подумал я, может испугать бога?), затем легким движением кадуцея, служившего ему шестом, подвел лодку поближе к берегу, прямо к туше гидры.
Он склонился над безмолвной грудой, и в его бессмертной руке вдруг мелькнуло короткое яркое лезвие. Он подсунул ногу под тушу, и я с изумлением увидел, что и на его ноге тоже были крылья, как и на шляпе. Гермес отсек кусок обугленной шеи, и еще один – с головы гидры, которая, хотя и мертвая, еще держалась на шее. Эти ужасные трофеи тут же исчезли, как и нож, где-то в складках одежды или в рукаве бога.
Стало ясно, что Гермес в своей божественной уверенности счел нашу встречу законченной. Я не был особенно потрясен его появлением, а уж он словно вовсе не был удивлен моим деянием. Он изящным движением вынул шест из воды, поверхность которой с приближением ночи наливалась чернотой. Последние лучи солнца уже угасли, и тьма окутала лик бога. Но он еще не закончил разговора со мной.
– Помни, Геракл, что я сказал тебе о вепре. Когда ты привезешь его в Иолк, я снова буду говорить с тобой. Клянешься ли ты, что доставишь его туда?
– Если мой отец действительно этого хочет, то клянусь, что приложу все усилия.
Я хотел было уже задать следующий