загудело, и, как показалось де Пейну, даже поднялся ветер. Нечего было и думать парировать столь мощные удары. Гуго всякий раз приходилось с трудом уворачиваться и отпрыгивать в сторону.
Только теперь француз понял, насколько его противник силен и опасен. Де Веро был и заметно плотнее, шире в плечах, и выше шампанца почти на целую голову. Такого одолеть не просто. Рубить мечом в ответ смысла не имело: у Арчи де Веро был надежный щит, и рубящие удары означали бы для Гуго лишь пустую потерю сил на разбивание этого прочного, окованного железом, препятствия. Единственное, на что можно было надеяться шампанцу, так это на точный укол мечом или кинжалом в лицо или горло, поскольку все остальное тело противника было надежно укрыто сталью.
Они дрались уже долго. Рыцари обливались потом под своими кольчугами и тяжело дышали, но оба еще были достаточно проворны, и никто пока не получил ни серьезных ран, ни увечий. Но Арчи уставал чуть быстрее: наверное, сказывалась тяжесть щита и, быть может то, что в пылу схватки испанец, в отличие от франка, не подумал снять с себя длинный плащ, который теперь только мешал ему драться.
Движения противника чуть-чуть замедлились, когда вдруг, изловчившись, Гуго де Пейн удачно, ловким приемом, подставил меч под очередной удар, проворно поднырнул под правую руку испанца и левой рукой воткнул свой длинный кинжал тому в горло под самый подбородок так стремительно, что Арчи де Веро не успел отбить быстрый клинок своим тяжелым щитом. Испанец издал громкий хлюпающий звук, серые глаза его широко раскрылись от боли и изумления, а изо рта хлынул алый поток. Не в силах более сражаться, он уронил меч, зашатался, откинул свой большой тяжелый щит и упал на траву, руками пытаясь остановить кровь из ужасной раны на шее. Но кровь продолжала хлестать, проходя сквозь пальцы и стекая на землю.
Через несколько страшных минут, в течение которых лесной рыцарь безуспешно боролся со смертью, все было кончено. Де Веро забился в агонии и скончался. Трое его людей в поединок не вмешивались, они давно спешились и теперь молча стояли над своим хозяином, неподвижно лежащим вниз лицом в окровавленной траве. Никто из них даже не пытался напасть на де Пейна: оруженосцы убитого были подавлены и растеряны, по всей видимости, никто из них и не ожидал такого исхода дела, скорее всего, погибший неизменно выходил победителем из подобных стычек.
– Господи, прости меня, если можешь, за эту смерть, ты знаешь, что я не желал ее, но иного выбора ты мне не оставил. Прости, что я убил брата своего во Христе. – Молился де Пейн перед крестовиной своего, воткнутого в землю, меча, стоя на коленях над мертвым телом.
Затем француз взял оружие убитого, поймал его коня, бродившего чуть поодаль, и начал привязывать уздечку к своему седлу. Гуго де Пейн уже пару лет ездил и воевал на кобыле по кличке Босеан. Это была молодая, но уже крепкая, выносливая и хорошо обученная лошадь, послушная своему хозяину, хотя чистота ее породы оставляла желать лучшего, а непритязательная пегая расцветка не давала возможности ее владельцу, проезжая,