Юрий Никитин

Ярость


Скачать книгу

широко улыбнулся, зубы ровные, хотя, несмотря на молодость, наполовину изъеденные и желтые:

      – Ну, вы предложите мне разработать программу экстренных мер по оздоровлению экономики.

      Кречет буркнул:

      – Вот сидите и разрабатывайте.

      Усачев остался с раскрытым ртом, а Кречет повернулся к нам. Я помалкивал, мне нужно время, чтобы вжиться, министры переглядываются украдкой, но никто не решается раскрыть рот. Когда молчишь, всегда сойдешь за умного, а раскроешь рот – уже бабушка надвое сказала.

      Кречет оглядел всех исподлобья. Голос его был похож на рык:

      – Я хочу, чтобы все поняли: произошла не просто смена президента, а народ потребовал другой курс! Если бы просто смена одной жирной рожи на другую, то вон сколько рвалось к этому креслу! Все одинаковые, словно из одного инкубатора. Так что успокаивающие речи о преемственности курса… знаете куда. О каких реформах может идти речь, если половина кабинета ни на что не способна!

      Коган, министр финансов, вежливо поинтересовался:

      – А другая половина?

      – Другая, – рыкнул Кречет еще злее, – способна на все!

      – Как верно сказано, – восхитился Коган. – А какая из этих половин больше?

      – Это вам не Одесса, – огрызнулся Кречет. Потом внимательно посмотрел на Когана. – А что это у нас за министр финансов, у которого половинки разные?

      – Потому что министр, а не математик, – отпарировал Коган без боязни. – Я-то знаю, что дважды два не четыре или шесть, а сколько вам, господин президент, угодно. И что бы вы ни говорили на выборах… гм… словом, как я понимаю, в кабинете будут серьезные перестановки?

      Кречет фыркнул:

      – Когда в заведении дела не идут, надо девочек менять, а не мебель.

      Коган толкнул Краснохарева:

      – Как он элегантно обозвал кабинет министров борделем, а? А говорят, что прям, как армейский Устав. Умеет выражаться иносказательно!

      Краснохарев обиженно сопел, но спорить с грозным генералом не смел. Кречет хлопнул ладонью по столу, перешептывания затихли:

      – Прошу высказываться! И не страшиться самых диких предложений. Бывает, что в дикости больше смысла, чем в часовом словоблудии какого-нибудь умника из подкомитета.

      Все переглядывались, наконец заговорил Коломиец, министр культуры, медленно и тщательно выбирая слова, красивый и импозантный, с благородным одухотворенным лицом стареющего аристократа:

      – Подъем экономики невозможен без общего подъема культуры всего населения нашей великой страны, все равно великой, ибо наши славные традиции, наши корни и наше мистическое воссоединение с богом, нравственные истоки и глубокая одухотворенность народа, что сохранилась, несмотря на развращающее действие отдельных факторов западной цивилизации… хотя нельзя не сказать, что западная культура оказывает благотворное влияние на славянскую, как и наша русская оказала несравнимое ни с чем влияние на весь просвещенный Запад в лице наших гигантов мысли, таких, как Толстой, Достоевский, Чехов…

      Я видел, как посветлели собравшиеся, министр мог