сплюнул в канаву.
Тем не менее Мильде запала в душу доброта Нависа. Она рассказывала о ней всегда, когда рядом не оказывалось мужа, которого это раздражало. И большинство ее слушателей тоже были глубоко поражены. Обычно-то граф Хадд и его родственники к людям доброты не проявляли. После того случая Мильда расспрашивала о Нависе и разузнала о нем все, что могла. Впрочем, узнать удалось не так уж много. Любимцами графа были его старший сын Харл и второй сын Харчад, о них гуляло много пересудов. Но примерно в то время, когда Навис отправил Митта домой, он пользовался несколько большим расположением отца, чем обычно. Дело в том, что года три тому назад граф присмотрел Навису жену, как выбрал их и двум другим своим сыновьям. Мильда слышала, что Навис и его жена души друг в дружке не чают и повсюду ходят вместе. И жена Нависа родила девочку. Вот почему граф был доволен сыном.
Граф ценил внучек. Ему не особенно нравились девочки, но внучки были ему нужны, потому что он был человеком крайне вздорным. Внучек можно выдавать замуж за графов и лордов, и тогда в спорах те будут поддерживать графа Холанда. А до этого девочку родила только жена Харла. Так что когда у Нависа появилась дочка, Хадд пришел в восторг. Кроме того, Мильда слышала, что супруга Нависа ждет второго ребенка и Хадд радостно предвкушает появление еще одной внучки.
Ребенок родился через месяц. Это оказался мальчик, а его мать умерла родами. Говорили, что Навис, убитый горем, даже не потрудился дать сыну имя. Пришлось нянькам просить, чтобы имя ему придумал граф Хадд, а Хадд разозлился, что не получил внучки, и назвал мальчика Йиненом – в честь лорда, который ему особенно не нравился. Впрочем, еще до конца года Хадд утешился: жены Харла и Харчада родили девочек. Что до Нависа, то он отказался от поста в армии графа и куда-то скрылся. Больше ни о нем, ни о его детях, Хильдриде и Йинене, люди не слышали.
И все-таки Митт так до конца и не забыл свою прекрасную страну. Всякий раз, когда выдавался редкий безветренный день, он вспоминал о ней, хотя видение бывало довольно смутным. Но мальчик уже не кидался на поиски чудесного края. Он понимал, что тогда его снова приведут домой солдаты. Обидно! Порой из далекого далека доносился зов его ненайденной земли. Митт мог услышать ее голос в тишине, в запахах или в шторме, который с ревом налетал с моря, и тогда думал о том удивительном месте, и ему казалось, что сердце вот-вот разорвется. Но это продолжалось лишь миг, потом он отбрасывал тоску прочь и смеялся вместе с отцом и матерью.
Втроем они могли смеяться над чем угодно. Однажды вечером лил дождь, а они с Мильдой веселились вовсю. Митт тогда как раз учил буквы. Они давались ему с таким трудом, что он не мог не смеяться. Тут под порывом мокрого ветра распахнулась дверь, сдув что полегче в дальний конец комнаты, а на пороге возник отец Митта. Хохоча и перекрикивая ветер, он сообщил, что корова отелилась. Едва он договорил, как дверь сорвалась с петель и упала на него. Они втроем хохотали так, что чуть животики не надорвали.
А самое смешное случилось тогда, когда тот теленок вырос в молодого и задиристого бычка. Митт и его родители