покрытое инеем стекло. Барельеф и каменные подоконники местами запорошены снегом.
Остаётся упомянуть о четырёх каретах возле парадного входа с кучерами и трёх двуколках, что стояли чуть поодаль с потушенными фонарями, ожидая того самого долгожданного окрика: «Извозчик!»
Что же происходило в самом особняке?! Давайте войдём в вестибюль, минуем слугу в ливрее, поднимемся по лестнице, устланной мягкими коврами, и пройдём в праздничный зал, где происходили все события.
Всего три десятка гостей или чуть более. Мужчины большой частью во фраках темного цвета, женщины в самых разнообразных шелковых, муаровых, атласных нарядах и самых разных оттенков, однако же схожие между собой формой, необычайно модной этой зимой в столице. Узкие в талии, и далее расширяясь пышным колоколом благодаря корсету, ниспадают до самых щиколоток. Видны лишь носочки туфель. Рукава короткие с оборками на плечах или длинные с кружевным запястьем. Вырез на груди глубокий. Эта деталь верхней части платья вошла в моду недавно и поддерживалась в равной степени женщинами самых разных возрастов. Неизменным атрибутом являлись веер и миниатюрная расшитая жемчугом и шелком сумочка на изящной золотой цепочке, висевшая на запястье.
Для дам накрыли отдельный стол, куда подавались фруктовые напитки, чай, преимущественно китайский, и кофей, преимущественно бразильский. Немецкие и французские конфеты в красочной обёртке, сладости в виде румяной выпечки, а так же изюминка десерта – большой Петербургский торт, от которого каждый желающий мог отрезать себе кусочек. При этом, чем тоньше выглядел отрезанный ломоть, тем скромнее считалась дама. Мужчин это правило не касалось. Они могли себе позволить десертную трапезу вместе с дамами.
А вот дамы были лишены такой же возможности в отношении мужчин. В противоположном углу был накрыт ещё один стол. И там имелся ликёр с винцом. А так же приличествующая к ним закуска. Отдельно лежала коробочка с ароматным табачком и спички.
В то время, пока дамы обсуждали городские сплетни за чашкой чая, мужчины занимались…тем же самым, но только за бокалом вина или рюмочкой ликёра. Дамы сидели на стульях. Мужчины же вынуждены были стоять, ибо сидеть в присутствии дам считалось делом неприличным. Но разговор у них, безусловно, был куда важнее, поскольку пересуды касались публики не столь приятной для высшего общества. Именно это и происходило сейчас. Речь вёл Белозёров. А слушателями являлись действующие зятья Маевский с Дубровиным, будущий – граф Эссе, прибывший на торжество в блестящем чёрном фраке и почему-то пурпурной кружевной рубашке с облегающим шею воротником на золотой булавке. Ещё были Стопин с Легкорожевым, партнёры, с которым у Белозёрова имелись общие финансовые интересы. Но давайте послушаем, о чём возвещал хозяин дома с крайне возмущённым видом.
– Доколе?! Доколе безобразие оное твориться будет в городе? Порядочным людям из дома выйти невозможно. А господин Полицмейстер словно и не замечает оборванцев, толпами снующих по