туристы вроде нас – окунувшиеся в грязный бульон этого котла ради экзотики. Кто-то ловит твой взгляд – приехавшего на тот свет и он даже готов поделиться с тобой своим перекусом, тут так принято. Как бы бедно ни жили люди, они всегда проявляют благородство.
Сидишь так, забившись в угол, глядишь на раскаленные пустыри за окном и просто умираешь. Нет уже ни твоего места в мире, ни твоих нелепых ролей, аппетиты и те утихли – просто уже «приехал». Добираться еще неизвестно сколько и как долго… Эти бесконечные разносчики всякой снеди – чай масала, булочки, чикен бриани (по цене ресторана два-три куска курочки и много пресного риса). Но всё пронизано запахом отчаянья. Нет никакого смысла – съел ты что-то или нет. Всё уже неважно.
Очень нужна вода, но она так быстро греется, что, если сразу не выпил охлажденную, то она пьется с трудом.
Вообще что это – жизнь или смерть, люди или призраки, теснота или душегубка? Вылезая на перрон или заходя в туалет, зловещее место с видом в бездну, ты не видишь никакого просвета – только щель и вонь.
Кто-то тебе улыбается. Ты отшатываешься. Ты уже ничего не боишься, просто кто-то в этом злом цирке еще готов над кем-то поиздеваться. Например, кипяток белым в термосы индусы ни за что не хотят давать бесплатно. Мой крымский попутчик Стас раз пять ходил и отдал много денег. Я взбесился, взял термос и совершенно бесплатно набрал чай масалу. Когда индусы в кухонном вагоне обступили меня с жаждой денег в глазах, я им сказал чисто по-русски, тыкая в каждого из них пальцем и свирепо глядя: «Вы, индусы, к нам в Москву толпами валите, мы же с вас три шкуры не дерем!» Они как будто всё поняли – расступились, старший сказал мне что-то успокаивающее, и я пошел назад с чаем.
Зато сон тут как в больнице. Ты уже не обращаешь внимание на неудобства и чье-то тело рядом – просто проваливаешься в пустоту. Ты хоть на час-два спасен от кошмара связанности, всеобщей нужды. Это созависимость как в тюремной камере – ты уже не отдельное автономное тело, ты часть. Биогумус и множество специфических запахов рождают негу в твоей голове и затёкшем теле. Мне кажется, белым женщинам сама Индия нравится из-за того, что все их тут хотят скопом… Нет ни одного метра пространства, где бы белую вне зависимости от ее наружности не хотели бы. Это называется «счастливы вместе».
Тут ты нигде и никогда не бываешь одинок. Даже если есть такая иллюзия, кто-то всегда на тебя смотрит, хочет что-то от тебя – денег, места, одежды. Это, конечно, сначала злит и тревожит, и только потом ты понимаешь: тебе ничего не принадлежит… Вообще ничего. Всё иллюзия. Всё временно. Всё случайно. И когда это ощущение приходит, рай. Ты по-настоящему расслабляешься: всё мое – ваше, всё ваше – оно мне тоже может сгодиться. И ты в полной прострации, расслаблен – наконец, ум-ад ослабил контроль, и ты всё принял. Люди оказываются настоящими, человечными, готовыми тебе помочь, даже если тебе помочь нечем.
Старьёвщик со смартфоном – оптимист!
Подъезжая к ночному Мумбаи, я не мог ни дышать, ни слышать – так сильно простыл. Дело в том,