Мы верим в свободу! – продолжала сестра. – Мы хотим помогать друг другу, делиться всем, что имеем. Мы изменим мир.
– Дети цветов, – проговорил отец, внезапно открыв глаза, – это хиппи, которые живут с кем попало, ходят в драных джинсах, обвешанные всякими бисерными фенечками, и никогда не меняют носки.
– Сегодня пятьдесят тысяч детей цветов митинговали против войны у стен Пентагона. Все они считают, что ты не прав.
– К счастью, правота не определяется арифметикой.
– Но президент Джонсон тоже не истина в последней инстанции.
– Благодарю, мисс Аналитик, растолковала политическую ситуацию, – издевательски сказал отец. – А теперь изволь проанализировать вот что: человек, с которым ты сейчас беседуешь, выдвинут в текущем, тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году на звание «Бизнесмен года». Это большая честь, и человек стремился к этой чести всю сознательную жизнь. Кроме того, это позволит ему получать более выгодные и крупные заказы. Так вот: такую честь не окажут человеку, чья дочь причисляет себя к детям цветов. Поэтому пойди умойся.
Наступила ещё одна бесконечно долгая пауза. Весь мир затаил дыхание. Казалось, ещё немного – и мир потеряет сознание от недостатка кислорода.
Потом сестра встала, резко отодвинув стул, и ушла к себе наверх. Вернулась она уже без цветка, только с недостёртым жёлтым пятном на щеке.
– Передай-ка мне миску с бобами, – сказал отец.
Ближе к ночи сестра открыла дверь в мою комнату и остановилась на пороге.
– Спасибочки за поддержку, Холлинг, – сказала она с намёком.
– Зачем тебя поддерживать-то? Чтоб цвела и пахла?
– Чтобы я поверила в себя. И поверила, что я – часть высокого и прекрасного дела.
– Тогда не разрисовывай себе щёки жёлтыми цветуёчками. Глупо выглядишь.
– Да? А ты и без цветуёчков глупо выглядишь, и рисовать ничего не надо.
– Говоришь, за поддержкой пришла?
– Только представь, Холлинг! Около Пентагона собралось пятьдесят тысяч человек! Пятьдесят тысяч! Происходит что-то важное, прямо сейчас, у нас на глазах! И это только начало. Может, тебе пора повзрослеть? Глядишь, и человеком станешь.
– Каким? Хиппарём?
– Таким, который осознаёт себя личностью. Станешь настоящим Холлингом Вудвудом.
– А я, по-твоему, кто?
– Ты-то? Наследничек. Ты тот, кто должен унаследовать компанию «Вудвуд и партнёры». Никакой самостоятельной ценности не представляешь.
– Какая разница, унаследую – не унаследую? Я всё равно Холлинг Вудвуд.
– Да, ты Холлинг Вудвуд. Но тебе и это по барабану. Почему ты позволяешь ему собой помыкать? Почему никогда не поспоришь, не возмутишься?
– Зато ты споришь, возмущаешься. А толку чуть.
Сестра невольно потёрла щёку.
– Вот-вот! Его не переспоришь, – добавил я.
– А я буду спорить! И ты спорь. Пусть знает, что не ему решать, кто ты есть и кем станешь.
– Но цветок ты стёрла, ага? Выходит, открыла рот и – закрыла. Спорить бесполезно.
– Очень полезно! Для меня самой, –