СПОТом, разливался по всему помещению.
– Добрый вечер, Элрайт! Как прошел ваш день? – система включилась, едва он переступил порог комнаты. – Сегодня на ужин ваше любимое блюдо: марсианский суп, содержащий большое количество свежих овощей и зелени. Приятного аппетита!
Не обращая внимания на СПОТа, мальчик подошел к сестре. Ее раннее появление дома волновало и настораживало.
– Где ты сегодня был? – не поворачиваясь, начала она. Интонация ее голоса говорила о настроенности на серьезный разговор.
– В академии, ты же знаешь, – чуть помедлив ответил Элрайт, машинально пожав плечами.
– Мне сегодня прислали это, – Элкейт провела по воздуху тремя пальцами правой руки, поджав безымянный и мизинец.
Элрайт посмотрел на ИНКОМ1, расположенный на левом запястье, который тут же спроецировал письмо. Оно гласило:
«Уважаемая мисс Э. Ора, уведомляем вас о сегодняшнем прогуле всех учебных и дополнительных занятий мистера Элрайта. При повторном пропуске он будет исключен из академии и отправлен в ДРН для дальнейшего трудоопределения».
– Повторяю вопрос: где ты сегодня был? – девушка старалась говорить спокойно, рассматривая поток мерцающих огней за окном, но в интонации чувствовались нотки нервозности.
– Я встречался с Чарликсом, – немного подумав, ответил Элрайт и пошурудил в карманах брюк. – Он передал это.
Кейт обернулась, и мальчик заметил большие черные круги под глазами сестры, которые только подчеркивали опухлые от слез веки. Не смотря на брата, она протянула руку, и тот вложил ей маленький серебристый предмет, тускло мерцающий на фоне искусственного освещения столовой.
– Это папино. Его перстень. Чарликс сказал, что нашел его в мастерской, когда очищал ее перед продажей.
– Чарли продает мастерскую? – забывшись от удивления, Элкейт взглянула брату в глаза.
– Да, Кейт. Он уезжает на завод, вместе с семьей.
– Жаль, – произнесла Ора, но в этом слове прозвучало немного больше, чем просто сочувствие к старому другу семьи. Поворачивая серебряный перстень с выгравированными на кириллице «Эл», девушка внезапно почувствовала жар, а затем и поток злосчастных воспоминаний, далеких криков, детского плача, боли в груди. – Я хочу, чтобы он остался у тебя, Райт, – Элкейт передала перстень брату и тот, не задумываясь, молча надел его на большой палец ведущей руки (достаточно крупный для его ношения). И это показалось верным им обоим.
– Обещаю больше не прогуливать. У меня просто не было выбора, – мальчик развернулся к выходу и вдруг почувствовал, как руки сестры сомкнулись вокруг его ребер. Она обняла его, плотно прижав к себе, что бывало крайне редко в последние годы. Не успев обратиться с вопросом, он услышал, как Элкейт разразилась слезами:
– Прости, Райт, у меня тоже не было выбора, – ее плач был словно продолжением истерики, начавшийся до его возвращения домой. Собравшись с силами, она добавила: – Они это сделали.