меньше: всюду стояли каменные или деревянные халупы, образуя проходы и улицы, а кое-где красовались своим роскошным видом виллы, больше напоминавшие дворцы, состоявшихся феодалов. Кругом, среди мрака улиц, освещённых факелами, бродили люди либо с пустыми, либо с пьяными, либо со злобными глазами – типичная картинка для некоторых, а то и почти всех населённых людьми пунктов. Кое-где из окон раздавался свет, рисовавший силуэты людей. И весь этот мрак в округе словно никого и не волновал – все привыкли существовать в такой атмосфере постоянного напряжения и ожидания чего-то такого, что может в любой момент выпрыгнуть из темноты и разорвать на части. Тьма хоть и спокойна, но тем и пугает – своей тихой неизвестностью.
Спустя примерно полчаса утомляющей ходьбы вдоль грязных дорог и вонючих переулков Его привели в центр города. Рынок. Это место кишмя кишело странными фигурами, что якшались тут с озлобленными и алчными взглядами, некоторые из которых так и норовили толкнуть в сторону случайного прохожего, и лишь одному Богу известно, со зла ли, случайно ли. По углам то и дело стояли странные фигуры, хитрыми взглядами одаряющие всё, что могло только появиться среди толпы. Вокруг стояли как кабаки, так и торговцы рабами со своим товаром, который, глядя в землю без толики надежды, едва держался на ногах от казнящих плетей. Стоило только ринуться в какую-либо сторону, и ты уже затерялся между всеми этими шакалами, но крепкие цепи на руках и ногах вряд ли позволили бы продвинуться чуть дальше пары десятков шагов, прежде чем оказаться в плену снова, правда, с новыми ранами, переломами и гематомами.
Казалось бы, это Ад, и здесь все люди должны страдать каждую секунду. Но что-то здесь напоминало обыкновенную жизнь: у каждого свои дела, кто-то куда-то идёт, озабоченный рутиной, а кто-то, заливаясь диким хохотом, тратит невесть откуда взявшиеся у него золотые монеты. Кто-то страдал, кто-то получал удовольствия от страданий, кто-то просто волочил своё существование чёрт знает зачем. Страдания здесь, как и деньги – одно зависело от другого прямо пропорционально – разделялись неравномерно: кому-то доставалось с избытком, а у кого-то появлялись лишь в моменты скуки. Словом, это и был настоящий Ад.
Этот гримированный мужчина с мечом никак не давал покоя. Что он собирался сделать с Ним, оставалось только догадываться, он отчаянно шёл вперёд, то и дело дёргая за цепь кандалов, пока средь этой толпы не увидал одного из знакомых торгашей, стоявшего в своей лавках; рядом стоял продающий товар человек, по всей видимости, купец первого.
– Винсент, рад тебя видеть! – вдруг сказал мужчина с мечом, изменившись до неузнаваемости, в один момент став радостным и приветливым.
– О, моё почтение, друг мой! – ответил мужчина у прилавка, что имел вид заядлого деловода. Сам же Винсент ходил в дорогой на вид зелёной тунике, скрывающей его успевшее за долгие годы обрюзгнуть тело; носил сандалии на запылённых ногах, короткие каштановые волосы же его извивались змеями на голове, как и