возможности пытался подбодрить пациентов какой-нибудь дурацкой шуткой. Сейчас, в присутствии Расфельда, он держался как неуверенный школьник, который опоздал на урок без объяснительной записки от родителей.
– Чертова гололедица, – грубо буркнул профессор. – Кто-нибудь ранен?
– Сложно сказать. Эта штука лежит поперек подъездной дороги. На камерах видеонаблюдения не все можно разобрать.
Ветер запустил в комнату рой влажных снежинок, и Каспар ничего больше не мог разглядеть.
– И как нам теперь туда спуститься?
В этот момент окно с громким стуком захлопнулось перед его носом.
Каспар обернулся и увидел, что в его палате стоит Линус. На лице музыканта отражались одновременно испуг, удивление и любопытство, словно он сейчас выяснил, что обладает телекинетическими силами и может закрывать окна.
– Это был просто ветер, – успокоил его Каспар. – Что случилось?
– Несчанучай, – тихо пробормотал Линус. – Опрокинусть! – Давний пациент клиники не только жил в своем собственном мире, но и общался на выдуманном языке.
На протяжении многих лет он путал свою голову с блендером, который неутомимо пичкал – то через рот, то через нос – таблетками, коктейлями и порошками. Никто не мог точно сказать, от какого именно наркотика включился турборежим, но после того, как врачи скорой помощи реанимировали певца за кулисами, он был уже не в состоянии расположить слова собственной речи в правильном порядке. Даже буквы были перепутаны.
– Падахав, ессалам, – улыбаясь, выкрикнул он. Если Каспар еще сумел перевести «несчанучай» как «несчастный случай», то эти искусственно образованные слова заставляли его теряться в догадках.
Судя по улыбке, Линус был рад неожиданному происшествию, но в его случае не стоило судить о внутреннем эмоциональном состоянии по внешним проявлениям. Когда в прошлый раз Каспар слышал, как смеялся музыкант, тому только что привязали руки к кровати. Для того чтобы не позволить ему в очередном психозе вырывать и есть собственные волосы.
– Посмотрим, что там? – спросил Каспар, и Линус взглянул на него так, словно его еще никогда в жизни так сильно не оскорбляли. Затем снова рассмеялся и, как озорной школьник, выбежал из палаты. Каспар пожал плечами и последовал за ним.
18:39
Линус уехал на лифте у него из-под носа, поэтому Каспару пришлось спускаться по старинной деревянной лестнице, которая лианой вилась вниз вокруг лифтовой шахты. Потертые ступени скрипели от каждого шага, и так как Каспар ступал осторожно, он чувствовал себя подростком, который ночью пытается выскользнуть из родительской квартиры.
«Я раньше так делал? Или был послушным задротом, который всегда приходил домой вовремя?»
Уже несколько дней он в любую свободную минуту пытался в соборной пустоте своей памяти отыскать ответы на самые тривиальные вопросы. Как звали его первую мягкую игрушку; в школе его любили или он был аутсайдером? Какая машина стояла у него в гараже? Какая у него