занятия в спортивной секции. Всё свободное время я проводил в Песочном – в Институте онкологии. Правда, иногда я участвовал в соревнованиях по ручному мячу, лыжам и даже первенстве института по футболу. На курсе появились двое новеньких – из Челябинского медицинского института перевелись два студента – Олег Киселёв и Виктор Федоров. Они были отличниками, хотели заниматься наукой и выбрали I ЛМИ как стартовую площадку для входа в храм науки. Так получилось, что мы быстро сдружились. Виктор занимался в СНО на кафедре факультетской терапии, а Олег Киселёв выполнял на кафедре судебной медицины какую-то научную работу о роли холинэстеразы в головном мозге при стрессе. Как-то он ставил большой опыт и попросил ему помочь иммобилизировать крыс. Мы привязывали бинтами за лапы, растягивая крыс на досках, и оставляли на несколько часов. Крысам это явно не нравилось, они отчаянно сопротивлялись и пищали.
Одним из результатов опыта было установление феномена большей устойчивости к стрессу самок крыс. Нужно было посмотреть в литературе, насколько это было новым. На удивление, нам удалось обнаружить очень немного данных по этому вопросу. Нашли работу, в которой на классической физиологической модели изолированного нервно-мышечного препарата лягушки было показано, что в ответ на раздражение электрическим током мышца самки отвечала значительно дольше, чем мышца самца. Книгу создателя теории стресса Ганса Селье «Очерки об адаптационном синдроме»[11] мы нашли в научной библиотеке Института, тщательно проштудировали, но не обнаружили в ней указаний о существовании полового диморфизма в реакции на стресс. Тогда мне пришла в голову мысль обратиться к самому Селье. Сказано – сделано. В Публичной библиотеке был найден адрес классика, и я написал ему письмо, в котором просил прислать оттиски его работ на эту тему. Письмо отправил через международный отдел Института онкологии (такой был тогда порядок), указав обратный адрес Института. Спустя какое-то время на моё имя в Институт пришёл увесистый пакет, в котором был каталог, если не ошибаюсь, около двух тысяч публикаций великого ученого. В сопроводительном письме Селье благодарил меня за интерес к его работам и выразил готовность прислать оттиски любых нужных мне статей, указав лишь их порядковые номера в каталоге, поскольку сам не помнит, в какой работе содержится ответ на мой вопрос. Письмо было напечатано на пишущей машинке на английском языке, но подписано по-русски «Ганс Селье». Селье был чехом, но жил и работал в Канаде. Я очень гордился этим письмом, показывал друзьям. Оно до сих пор хранится в моих бумагах среди дорогих мне писем. Тогда меня поразило, что ученый такого уровня ответил студенту. Примеру Г. Селье отвечать на письма студентов, начинающих исследователей и врачей, которые в эпоху Интернета довольно часто мне приходят по электронной почте, я неизменно стараюсь следовать.
В 1966 году, после 4-го курса, мы не могли поехать на целину – нам предстояла двухмесячная