Избранное. Сергей Степанов-Прошельцев

начало конца,

      Ленин ошибся, похоже.

      И не подумал, витийствуя, он

      о вероятности риска…

      Славься ж во веки веков, гегемон,

      славься отныне и присно!

      * * *

      Свет фонарный оплыл, опух,

      и порхает, как в сладком сне,

      словно белый лебяжий пух,

      очищающий душу снег.

      Жизнь мелькнула, точно болид.

      Я забыл, кто мой враг, кто друг,

      потому что душа болит,

      когда стены сомкнулись в круг.

      Когда чёрный окреп минор,

      не спасёт никакой ремонт,

      когда всё вокруг замело

      до скончания всех времён.

      * * *

      Бездомным псом, что ищет, где приткнуться,

      мечусь по миру в поисках тепла,

      и пухнет льдом фарфоровое блюдце

      на скатерти небесного стола.

      Нет у меня ни дома, ни пожиток,

      ни курева, и затупился меч.

      Как этот снег, летящий с неба, жидок

      мой вид на сбычу самых нищих мечт.

      И, словно пулемёты в капонире,

      беда метелью целится в меня.

      И нет тепла, и нет покоя в мире,

      покуда всё растет её броня.

      * * *

      Развернуло дороги рулон

      это таксомоторное дерби,

      и попал я в бандитский район.

      Занесёт же нелёгкая в дебри!

      Я ни с кем здесь не ворковал.

      Унести бы подальше мне ноги.

      Этот длинный безмолвный квартал

      привечает, похоже, не многих.

      Не услышит, убьют здесь кого

      и кому здесь карманы обшарят.

      Темнота. И далёкий огонь

      то ли красной луны, то ль пожара.

      Детективный почти сериал,

      и так близко до самого края:

      я здесь ориентир потерял

      и себя понемногу теряю.

      Как валун ледниковый, замшел,

      наступаю на те же я грабли.

      Но меня не ограбить уже,

      потому что до нитки ограблен.

      Я иду, поседевший брюнет, —

      быстро молодость так пролетела.

      И не то что бумажника нет —