уже намекает на его завершение.
– Да, конечно… вроде все, разве только его величество сейчас вспомнит еще что-нибудь, как обычно бывает.
– Мэтр, иногда мне кажется, что Кантор по сравнению с вами нечеловечески тактичен и доброжелателен, – не остался в долгу Шеллар и обратился к Дэну, словно каким-то образом чуял, кто из двух мэтров легче откликнется на его просьбу: – Прежде чем вы откланяетесь, не могли бы вы меня разбудить? Нет у меня желания этот сон досматривать, лучше я поработаю.
– Нет проблем, – улыбнулся тот и с силой хлопнул в ладоши.
– Ты хоть предупредить мог? – раздраженно вопросил Макс, когда они, едва успев выскочить из королевского сна, двинулись дальше.
– А ты сам разве не видел, что я делаю? – безмятежно отозвался Дэн. – Или ты полагал, что я откажу этому бедняге в мелкой любезности, ничего мне не стоящей? В таком случае виноват ты сам. Вернее, твоя вредность, которую ты неосознанно пытаешься проецировать на других.
– Кошмарные сны – не повод жалеть людей, – огрызнулся Макс. – Тем более таких.
– А твое свинское отношение – очень даже повод.
– Что? – Макс даже остановился от возмущения. – Да ты хоть понимаешь, о чем вообще идет речь?
Дэн тоже остановился, повернувшись к нему лицом, и посмотрел в глаза. Тем особым беззаботно-спокойным взглядом, который страшно раздражал импульсивного кузена.
– Я прекрасно знаю о чем – мы же вместе обсуждали эту четверную вилку. И не хуже тебя понимаю, что, когда перед вами встала сложная этическая проблема, вы, могущественные маги, без малейших угрызений совести свалили решение на обычного человека, которому и без того несладко. А когда он принял его за вас, ты тут же осудил его выбор.
– А потому что я был против! И ничего ты в самом деле не понимаешь! Мы голосовали! И голоса разделились поровну!
– То есть как? Если в обсуждении участвовали только короли и придворные маги, как вышло, что их оказалось нечетное число?
– Да вот так – у Джоаны нет короля. Вернее, у нее есть внук-президент, но нет с ним связи, да и не интересует никого его мнение, честно говоря, и тайны такого уровня я бы ему не доверил. Вот и получилось нас тринадцать. Кто виноват, что голос Шеллара оказался последним и решающим? Был бы он тогда вместе со всеми…
– И что бы изменилось?
– Я все равно против. Можно было потянуть время, поискать другой способ… Впрочем, повторять тебе всю нашу дискуссию нет смысла, проехали уже…
– Ты был против? – Дэн даже слегка удивился. – Кажется, раньше ты выступал безоговорочно «за».
– С тех пор кое-что изменилось. А, да что теперь говорить. Пойдем.
– Да, конечно. Только обрати свое бесценное внимание на еще один нюанс. Из всех вас – кстати, у некоторых народов тринадцать считается несчастливым числом – этот человек единственный, кто готов отвечать за свой выбор собственной жизнью. При том что такая перспектива для него реальна. На семьдесят пять процентов.
– Ты же сказал, что