заняться воспитанием своих детей.
Черт, а что вообще можно сказать двенадцатилетней девочке, которой нравятся „Битлз“ и у которой уже заметны груди?»
Он побрел в гостиную с таким видом, словно просил прощения за то, что вообще родился, и там глупо уставился на мужественное лицо великого защитника закона и правосудия, которое занимало весь экран, потом вынес телефон как можно дальше, в прихожую.
– Добрый вечер, – поздоровался Ольберг. – Послушай, мне, кажется, пришла в голову одна идея.
– Я слушаю.
– Помнишь, мы с тобой говорили об экскурсионных судах? Ну, тех, что летом проплывают здесь в половине первого дня и в четыре часа?
– Да.
– Я пытался на прошлой неделе опросить экипажи всех грузовых судов и частных яхт, но для этого у нас не хватает возможностей. А час назад один наш парень из патрульной службы сказал мне, что как-то летом он видел, как какой-то экскурсионный пароход проплывал мимо могилы Платена в западном направлении примерно после полуночи. Когда это было, он забыл и вспомнил об этом только сейчас, когда я начал всех расспрашивать. Он несколько раз дежурил ночью в тех местах. Мне кажется это маловероятным, но он клянется, что не ошибается. Через день он уехал в отпуск и совершенно забыл об этом.
– Он узнал пароход?
– Нет, но ты послушай. Я звонил в Гётеборг и разговаривал кое с кем из судовой компании. Один из них сказал мне, что это может быть правдой, судно называлось «Диана», он дал мне адрес капитана.
Наступила пауза. Слышно было, как Ольберг чиркает спичкой.
– С капитаном я уже поговорил. Он сказал, что помнит эту историю даже слишком хорошо, хотя предпочел бы о ней забыть. Вначале им пришлось ждать почти три часа у Хевринге из-за тумана, потом у них лопнул какой-то паропровод в моторе…
– В машине.
– Не понял.
– В машине, а не в моторе.
– Ага. Так вот, им пришлось торчать восемь часов в Сёдерчёпинге, пока его не исправили. Это значит, что у них было около двенадцати часов опоздания, и по озеру Бурен они проходили уже после полуночи. Они не причаливали ни в Мутале, ни в Вадстене, а пошли прямо в Гётеборг.
– Когда это произошло? Какого числа?
– Капитан говорит, что это был второй рейс после Дня святого Иоанна[11], другими словами, это произошло в ночь с четвертого на пятое.
Последующие десять секунд оба молчали. Потом Ольберг продолжил:
– Четыре дня, прежде чем мы ее нашли. Я еще раз позвонил в судовую компанию и проверил, совпадает ли время. Они спросили, что меня интересует, и я попросил проверить, все ли туристы доехали до Гётеборга в целости и сохранности. А что, спросили они, разве кто-то туда не доехал? Пришлось мне сказать, что я не знаю. Они наверняка решили, что у меня с головой не в порядке.
С минуту опять было тихо.
– Как ты думаешь, это может иметь какое-нибудь значение? – наконец спросил Ольберг.
– Не знаю, – ответил Мартин Бек. – Возможно. В любом случае ты поработал прекрасно.
– Если