уже находятся в двадцати-тридцати семейных альбомах. Самые разнообразные фотографии, первые, сделанные на набережной в Стокгольме перед отплытием, последние, вероятно, в Гётеборге. Ну, пусть примерно двадцать человек сделали за те три дня по тридцать снимков. Если мы угадали, получается по одной пленке на человека. Кроме того, там наверняка некоторые снимали кинофильмы. Леннарт, должно быть около шестисот фотографий… понимаешь! Шестьсот фотоснимков, а возможно, и тысяча.
– Да, – не сразу ответил Кольберг. – Я понял.
– Нам предстоит кошмарная работа, – сказал Мартин Бек.
– Хуже того, что мы делали до сих пор, быть не может, – заявил Кольберг.
– Возможно, эта идея глупая. Может, я ошибаюсь и это совершеннейшая чушь.
В эту игру они уже играли много раз. Мартин Бек сомневался и нуждался в чьей-либо поддержке. Он наперед знал, что услышит в ответ, а также знал, что Кольбергу известно, что он это знает. И все же ритуал каждый раз неуклонно соблюдался.
– Нам это обязательно что-нибудь даст, – упрямо твердил Кольберг. Подумал и добавил: – Кроме того, скоро мы станем частично безработными, так как уже установили всех, кроме нескольких человек, и с большинством вступили в контакт.
Убеждать Кольберг умел. В этом деле он был специалистом.
– Который час? – спросил Мартин Бек.
– Десять минут восьмого.
– Кто-нибудь из них живет поблизости?
Кольберг углубился в свой блокнот.
– Ближе, чем ты думаешь, – заявил он. – На Норр Меларстранд, какой-то полковник в отставке с супругой.
– Кто у них был? Ты?
– Нет, Меландер. Сказал, достойные люди.
– И больше ничего?
– Нет.
Асфальт был влажный, блестящий и скользкий. Кольберг со злостью выругался, когда задние колеса занесло при круговом движении по Линдхагенсплан. Через три минуты они уже приехали.
Им открыла супруга полковника.
– Аксель, два господина из полиции, – крикнула она в направлении комнаты.
– Пусть войдут, – прогремел господин полковник. – Или ты думаешь, я выйду к ним в коридор?
Мартин Бек стряхнул дождевые капли со шляпы и проскользнул внутрь. Кольберг с показной тщательностью вытирал подошвы на коврике.
– Прекрасная погода для маневров, – загрохотал полковник. – Надеюсь, вы извините, если я не буду вставать.
На столике перед ним лежали костяшки домино, стояли пузатенький коньячный бокал и бутылка «Реми Мартен». В двух метрах дальше светился экран телевизора, по комнате разносились оглушительные звуки какого-то эпизода многосерийного мультфильма о повседневной жизни семейства Джетсонов[22], который и при нормальном звуке нелегко было вынести.
– Погода для маневров, ха-ха! Коньяк, господа? Лучшее лекарство.
– Я за рулем, – похоронным голосом произнес Кольберг, не сводя глаз с бутылки.
Прошло секунд десять, прежде чем в Мартине Беке победило