лишь память о нём – осязаемая, но невидимая. Найти и ощутить в полной мере ту прежнюю отцовскую близость стало уже невозможно, и от этого становилось грустно и тоскливо.
Он проводил мать и до вечера не мог найти себе места. Время, проведённое в психиатрической лечебнице, и до этого страшного известия сильно утомило. Его непреодолимо тянуло вырваться из сумрачных, пропавших лекарствами и хлоркой стен.
Почти всю ночь он пролежал, не смыкая глаз. Чёрная пелена за окнами с решетками, в ответ на вопрос: «Есть ли справедливость на свете?», – хранила молчание.
Ночь словно коготками теней ещё цеплялась за оконное стекло, когда к ним в палату поступил новый больной, не понимавший ни слова по-русски. Пациент, мыча что-то нечленораздельное и тряся большой бородой, вдруг полез к нему в кровать.
При свете синей дежурной лампочки над дверью, он показался Косте гостем из потустороннего мира. Ему с трудом удалось отбросить иностранца от себя. На шум прибежал медбрат и уколол обоих.
Доза досталась небольшая, и Костя проснулся рано утром. Начало дня не обещало ничего нового. Да и что могло произойти, если солнце, как и обычно, вставало над землею, чтобы дать свет и тепло человеку. Возможно, оно, большое и мудрое рассуждало, что люди, наделенные способностью мыслить, воспользуются этим даром свыше как надо для себя и природы. Словно из воздушных ладоней, посыпались золотистые лучи под ноги и на крыши домов. Повеселели даже корпуса сумасшедшего дома.
В коридоре слышался непривычный шум. Сновали медицинские сестры, суетились громко-язычные нянечки, размахивая тряпками на длинных швабрах и толкая своим грозным оружием зазевавшихся больных.
На этот раз медперсонал наводил порядок без привлечения к трудотерапии пациентов, и те с удивленными лицами поглядывали на царившую суету. Даже работавшие коридорными вышибалами медбратья куда-то попрятались.
Сиреной с тонущего корабля оглашала самые отдаленные уголки лечебного корпуса старшая медицинская сестра. Одним своим видом высокая полная женщина приводила больных в трепет. То и дело раздавался её громкий голос:
– Сегодня будет комиссия из Москвы, целый профессор, проверяющий и с ним все наше начальство. Навести идеальный порядок!
У Ростислава Сергеевича нашли под подушкой неврологический молоточек, которым Лапицкий обстукивал колени пациентов. Как удалось похитить инструмент у того из кармана, так и останется загадкой. Вольдемар Борисович всё утро метался в его поисках: для него молоточек был, как смычок для скрипача, перо для писателя, кисть для художника. Жезл и атрибут власти. Не дороже, конечно, денег, их-то Лапицкий любил куда больше, но всё же. Молоток обнаружили под подушкой Ростислава Сергеевича, во время генеральной уборки. Глядя бесхитростными, честными глазами Ростислав признался, что готовился укокошить политического оппонента Егора Кузьмича, по кличке «орангутанг», чтобы не допустить того к выборам на пост президента сумасшедшего