создавали иллюзию, что эти дома повырастали прямо из земли, словно диковинные грибы. Недолго думая, я направился к ближайшим соседям – избе похожей на мою, стоявшую метрах в двухстах. Важным отличием была протоптанная ко входу тропинка, отсутствие бурьянов на пороге. Я всегда представлял себе деревенских жителей эдакими тихими, неразговорчивыми, стесняющимися своей простоты человечками, которые все время в заботах, загружены хозяйственными делами и времени на всякие перипетии и жизненные интриги у них просто не остается. Их жизнь монотонна и очень однообразна. Но именно после знакомства с обитателями этой избы я понял, что жизнь намного сложнее и глубже, чем кажется. И это было только начало.
На полпути к моей цели откуда-та из лесу раздался истошный вопль:
– Я снова видел!
Резво, перескакивая кочки и раздвигая руками ветки поросли, из лесу быстро двигалась худая фигура в светлой рубахе. Судя по всему, конечная цель у нас с ней была одна и та же. Я как раз приблизился ко входу в избу и смог разглядеть неожиданного нарушителя тишины. Это был молодой парень, лет двадцати, с густой копной русых волос. Его голубые глаза просто светились от счастья, улыбка на лице была такая искренняя словно он увидел какое-то чудо. Наверное, увиденное было чем-то очень впечатляющим, ибо он был в одной лишь рубахе, штанах из грубой ткани и старых стоптанных сапогах, а на улице осенняя сырость уже начинала ощупывать все открытые части тела. Я было открыл рот для приветствия, но счастливец пронесся мимо меня, оставив наблюдать, как светлая рубаха и копна волос скрылись где-то за домом. Видимо, подхватив немного эйфории, я последовал за ним. Во дворе оказался еще небольшой сарай, закрытый со стороны улицы избой. Возле него стояло несколько старых ведер, валялись перья, что-то похожее на мех. Поодаль от сарая, меж двумя вкопанными горбылями была натянута веревка, на которой висело около десятка разнокалиберных рыбёшек. Юноша уже успел скрыться за дощатой дверью, а войти я не решался. Стоит, я думаю, постучаться.
Но и этому начинанию не суждено было сбыться. И снова оно было прервано криком.
– Тимоха, ирод ты эдакий!
В мою сторону, немного по-утиному переваливаясь с боку на бок, торопливо шагала женщина. Похоже, его мать. Одетая в какую-то кофту, перепоясанная темного цвета шалью, старый платок на голове – все это вызвало во мне некое незаслуженное чувство стыда, что я хожу тут таким вот франтом. Грубая рабочая рука держала старое ведро, в котором что-то бурело.
– Доброе утро, – мне стоило объясниться, что я делаю около ее, судя по всему, дома. – Я тут хотел у вас спросить кое-что…
– Комиссар? – женщина прервала меня, ощупывая взглядом. Я видел, что она не решается налететь на меня, но также понимал, что ей просто очень хочется выгнать меня куда-то. Я лихорадочно вспоминал, что означает это звание или должность.
– Комиссар? Вы имеете ввиду военный? Нет, я не имею к армии никакого