уехал, и в усадьбе стало снова тихо. Наталья Михайловна проводила свои дни в разговорах с дочерью, которая изо всех сил стараясь не показывать своей материнской тоски. Сердце матери болело за любимого сына, с которым его разлучили насильно. Но она смирилась, значит так и должно быть, Павлуше это пойдёт на пользу.
Мария была по-прежнему молчалива и задумчива. Она, если не была в церкви, то сидела в саду с книгой. Библия и Жития святых, вот что её сейчас интересовало. Если она заводила разговор, то он непременно сводился к спасению души и бренности нашего мира.
Одна её фраза очень обеспокоила мать.
– Я не вижу смысла в праздности своей жизни. Никакой пользы я не приношу, ни людям, ни Богу. Монахини хотя бы молятся денно и нощно о спасении душ, – говорила Мария, прижимая Библию к сердцу.
Анна Дмитриевна поделилась было с матерью своими опасениями, но та заверила её, что это всё пустоте, перебесится мол.
Начали присматривать для Марии жениха, но выбор был не в пользу последних. Девушка вела очень замкнутый образ жизни, и если удавалось уговорить её навестить кузину Ольгу в городе, то после этих визитов Мария замыкалась ещё больше. Разговоры о замужестве её не столько смущали, сколько приводили в раздражение.
– Папенька, ты знаешь, я очень беспокоюсь за Марию, – поделилась своими опасениями Анна.
Дмитрий Николаевич отложил газету, внимательно посмотрел на дочь.
– Да? Мне казалось, что кто-кто, но Мария доставить беспокойства не может. Она не Павел.
– Ах папенька, ну что вы так о Пашеньке, – сдерживая слезы, говорила Анна.
– Ладно, это всё пустоте. Так что Мария? Чем она тебя беспокоит?
– Она очень часто говорит о монастыре. Не собралась ли она постричься.
Дмитрий Николаевич очень любил внучку. Ему нравилось вечерами, сидя на веранде, и слушая соловьев, беседовать на разные темы. Гюго, Достоевский, Толстой, её любимые авторы. Они могли часами обсуждать «Отверженных» Гюго, и Дмитрий Николаевич не переставал удивляться аналитическому уму внучки.
Новость о монастыре не удивила генерала, а скорее наоборот. Ему стало не много грустно от того, что уйди Мария в монастырь, ему и поговорить будет не с кем в собственном доме.
Глава 6
Прошёл месяц. Наступило лето. Цветущую сирень сменило цветение липы. Усадьба Гдадышевых тонула в аромате липового цвета.
С утра царила суета. Глаша бегала с половой тряпкой из комнаты в комнату. Наталья Михайловна суетилась на кухне, раздавая кухарке указания:
– И главное изюма не клади, Иван Борисович, страсть как его не любят.
Иван Борисович Котиков отставной генерал, старинный приятель Дмитрия Николаевича, возвращался с Кавказа в своё родовое поместье.
Эх, будучи молодыми гусарами, каких только вольностей они не творили. Дмитрий Николаевич сидел в своем кабинете, и мечтательно улыбался, вспоминая молодость.
«Иван, Иван, я помню, как ты в карманы моего выходного мундира насыпал козьего помета», – смеялся, своим воспоминаниям Гладышев.
К воротам