ошибки. Но совершает сама! Кроме внешности общего у них не было. Она была дерзкой, хваткой и сильной.
Вдохнув остатки папиросного дыма, Володя выпалил:
– Бабка твоя смыслом жизни считала удачно меня женить. И женила! Быть зятем такого чиновника все мечтали. До мурашек помню как она стучала ногтем по бутылочке корвалола, приговаривая, что вот сейчас помрёт. Лишь бы я не перечил. Говорила: «Попомни мои слова, пройдёт время и будешь все это вспоминать». И вот! Я и вспоминаю! А корвалол меня не спас, зачем его мать пила?
Аня молча смотрела на куст под окном, который её отец привёз из колхоза. Туда его на работу направил как раз-таки тесть. Там отец и встретил свою любовницу.
– Да-аа, столько натерпелся в должности зятя! – в уголках Аниных глаз выступили морщинки из-за злой ухмылки.
– Я себя проклинаю, что ничего не сделал так, как хотел. В жизни успел только дочь родить и куст посадить. Гордиться нечем.
– Согласна, я – сомнительный повод для гордости. – Анна не могла скрыть досаду.
Всю жизнь она считала отца безвольным человеком, и вдруг поняла, что сама такая же.
Шаркая галошами, Аня направилась в ванную.
Каждый житель квартиры давно понял, что чувства, мучившие человека при жизни, будут преследовать его и после смерти.
Как Анна могла донести до сына, что со смертью одиночество не закончится? Оно станет ещё острее.
Кирилл смотрел в пластиковые панели потолка и пил коньяк.
Он опьянел. Кровь разгонялась по венам вместе со страхом.
– Сынок, не надо. – стоя на коленях на мокром полу, Анна рыдала и целовала руку сына. Маленькую пухлую ручку с дырочками, на месте которых сейчас были сбитые костяшки. Её слёзы стекали на его пальцы.
Кирилл лежал почти в кипятке, но рука со стаканом замёрзла. Капли на стекле напоминали слёзы. Он взял лезвие.
– Мама, – прошептал Кирилл, – мамочка.. как же страшно..
Руки задрожали, коньяк пролился. В глазах потемнело.
Кирилл ударился головой о ванную. Колени и плечо заныли. Вынырнув, он снова ударился обо что-то и вдохнул пыль.
Глава 10
– Айза, умница, девочка. Где он? – казалось, что несколько мужчин говорили хором.
В ответ проскулила собака и поскребла что-то лапой.
Зубы стучали в безумном ритме, голова болела. Кажется, его недавно вырвало.
Было жутко холодно. Холодно и мокро.
Пыль во рту смешалась с кровью. Не было сил выплюнуть эту жижу.
Кирилл хотел пошевелить ногой, но она не отозвалась. Тело не реагировало.
Где-то над его головой снова заскулила собака.
– Есть кто живой? – задал вопрос все тот же звучный мужской голос.
– Может, погиб? – мужчин было двое.
– Айза показала бы по-другому. Значит, жив.
Наверху началась какая-то возня, смешанная с собачьим поскуливанием, указаниями кинолога и матом начальника бригады МЧС.
Кирилл снова отключился.
На лицо посыпались куски битого