доступный радарам. Но в одном вы правы: посадочную полосу вблизи Хананги он вряд ли найдет. Выживших не будет.
– На семьдесят процентов поиски ничего не дадут – слишком обширен район возможного падения, – продолжал утешать меня Рахманов. – Покружите пару часов над местностью и вернетесь. Даже с трапа не сойдете. А с вашим мужем мы уладим, не переживайте. Прививку от клеща сделали?
– От энцефалита, – поправила я. От клеща, как и от волков, одна прививка – в лес не ходить.
– Не слышу ответа, – нахмурился Рахманов.
– Так точно, – сказала я. – Трижды.
– А мне вот кажется порою, что солдаты... – Борька ухмыльнулся и сделал музыкальную паузу, – принесли бы больше пользы. Снять дивизию ракетчиков с Вилюя – и бросить на прочесывание, все равно ни хрена не делают – там единственная «Сатана», и та заржавела, а гептил в газолин мутировал. Успех гарантирован. Не найдут самолет, так парочку беглых зэков доставят.
– Ты, Липкин, не понимаешь пикантности ситуации, – глаза начбазы сузились в лазерные шарики, – «Як-40» перевозил секретный груз. Мы не знаем, какой, и черт меня подери, если я хочу это знать. И вам не советую проявлять любопытство. Методы работы спецслужб я знаю (еще бы, подумала я, МЧС и есть огромная, набирающая вес спецслужба). Никакой армии. Никаких посторонних гражданских лиц. Данные о катастрофе, а тем паче о грузе, в каком бы состоянии он ни находился, – информация закрытая. К содержимому этого... долбаного крылатого ящика, – Рахманов смачно чертыхнулся, – имеют доступ единицы...
– И поисковая группа МЧС, прибытия которой мы ожидаем, – негромко, но ехидно выпало из Борьки. Как из дырявого мешка.
Нависла тяжелая пауза. Начбазы не шевелился. Зоя Мартыновна преданно смотрела ему в переносицу, ожидая указаний. Борька сдержанно зевнул (ему-то что, у него выходной). А у меня заныла на душе несмазанная петля. Пока еще не страх, так – беспокойство.
– Ты прав, – допустил Рахманов, – с этими поисковиками уже, по определению, не вяжется. Возможно, в вертолете есть люди, связанные со спецслужбами. М-да, неприятно... Но я не могу ослушаться приказа. Группа должна быть доукомплектована. Всё, – Рахманов ударил ладонью по столу. Потом внимательно и впервые посмотрел мне в глаза, изобразив дозированное недоумение. – Хотя и причудливо это как-то. Я говорил с начальником базового лагеря; он уверен, что все ребята – из МЧС. Правда, набраны в спешке: кого от жены оторвали, кого от рыбалки... Воскресенье, господа.
Он явно недоговаривал. Но я уже решила: еду. Всем назло и себе в первую очередь. Не могла я больше находиться в этой дыре! Кирилл пластался без выходных, уходил в семь, бывало, в пять, приходил к полуночи, без сил падал в койку – долететь не успевал, уже храпел. До секса руки не доходили (вернее, руки-то доходили, а вот дальше...), общались три минуты в сутки. А до конца контракта – восемь долгих месяцев. И никаких гарантий, что он не подпишет новый...
Вертолет не задержался. Вынырнул из-за Южной сопки, пролетел над лагерем, завис с работающим винтом над посадочной