отвоевать Шапеллот у Генриха, если они дают клятву безбрачия!» – мысленно злилась девушка, задумчиво теребя гриву коня.
Не доезжая до Тресси, путники сделали остановку на постоялом дворе. К великой радости Франчески, ле Феррон, извинился перед Свеном и вежливо кивнув ей на прощание, поскакал в сторону города. Немного передохнув, крохотный отряд отправился в родовую сеньорию графа де Вандома. Замок Бревьярд находился в менее двух лье к югу от Тресси, и скитальцы надеялись ещё до вечера добраться до места.
Удалившись от придорожной таверны, оруженосец ле Феррона, взглянув на господина, спросил:
– Ну и что вы думаете насчёт этой чертовки?
– Не знаю, что и сказать, – пожал плечами рыцарь. – Хотя Свен и утверждает, будто она потерянная дочь графа Вандома, мне почему-то кажется, убитому горем отцу хотят подсунуть бойкую простолюдинку, строящую из себя благородную девицу, – вспоминая Франческу, усмехнулся Марсель.
– Да, мессир, никак вам ни хочется признавать, что эта юная леди-чертополох – ваша судьба, – хихикнул Леон.
– А ты сомневаешься? – надменно приподняв бровь, взглянул господин на слугу и задумчиво вздохнул. – Старуха сказала, что девушка, которую я встречу и полюблю будет подобна прекрасной розе.
– Может, старуха сослепу колючку с розой перепутала? – не преставал потешаться Леон. – А что? Вполне возможно! Цвет чертополоха приняла за нежный бутон, а его колючки – за шипы розы.
– Если ты прекратишь, я тебя поколочу! – беззлобно предупредил рыцарь.
– Простите, ваша милость, больше не буду, – сдался оруженосец и, соглашаясь с господином, добавил: – Ладно бы девица была лишь дурна собой, так она ещё капризна и заносчива. Тоже мне принцесса! Не дай бог присниться такая ночью, и не проснёшься вовсе. А уж её язычок! Мне жаль бедного Вандома. Может, стоит раскрыть ему глаза? Ну на то, что ему хотят подсунуть не его дочь?
– Граф далеко не глупый человек, и сам разберётся, что к чему, – возразил Марсель. – В конце концов, какое нам до неё дело? Выручили на дороге и распростились, – проговорил ле Феррон и устав от пустой болтовни пришпорил коня.
Франческа в свою очередь тоже размышляла о благородном рыцаре ле Ферроне.
«Заносчивый петух! А его оруженосец – и вовсе дворовая шавка, тявкающая в угоду хозяину! Всю дорогу смотрел на меня с таким откровенным презрением, будто я торговка с улицы, а не благородная дама! А этот ле Феррон даже не поклонился толком на прощание, а лишь кивнул. Высокомерный осёл! Мог бы и руку поцеловать, – внутренне кипятилась девушка, но взглянув на свои грязные ногти, тут же отказалась от последнего обвинения и мысленно завыла. – О, господи! Это из-за него я выгляжу, как последняя замарашка! Это ужасно! Скорей бы добраться до замка графа Вандома!»
Но тут громкий, басистый голос кузнеца прервал течение её мыслей.
– Мы на месте, госпожа! – воскликнул Удо.
– Слава Святой Мадонне! – обрадовалась Франческа: наконец её долгий путь подошёл к концу и, взглянув на грозный замок, хорошо просматриваемый издалека, она улыбнулась.
На