которая находилась в дальнем от него углу бутика. «Вот это телка, – подумал он про себя. – Наверняка все эти шубы примеряет на голое тело…» А потом у него что-то щелкнуло в мозгу.
– Мужчина, вам туда нельзя! – протестующе взвизгнул продавец. – Вы что это себе позволяете? Я сейчас охрану позову!..
– Закрой пасть, – сказал сотрудник Концерна. – Где она?
Он резко отдернул ширму. Кабинка, как он и заподозрил минутой ранее, оказалась пуста. Чуть повернув голову, он увидел вход в подсобное помещение, а также открытую дверь, через которую можно было выйти на лестницу запасного выхода. «Надо же, свинтила, рыжая ведьма, – подумал он, раздосадованный подобным поворотом событий. – Но не надейся, что подобный трюк тебе удастся повторить еще хотя бы раз…»
Глава 7
ОТ СУМЫ ДА ОТ ТЮРЬМЫ НЕ ЗАРЕКАЙСЯ
Заключенный Вильнюсской 2-й исправительно-трудовой колонии строгого режима Йонас Ропша, более известный широкой публике как Монгол, осужденный по двум статьям УК – за лжепредпринимательство и незаконное хранение оружия – на пять лет лишения свободы, пользовался непререкаемым авторитетом как в среде заключенных, так и в глазах местной администрации. Впрочем, с основным контингентом зоны Монгол пересекался не слишком часто, поскольку, резонно опасаясь туберкулеза и ВИЧ-инфекции, предпочитал квартировать в 1-м локальном секторе, где содержатся авторитеты и разный трудновоспитуемый люд. Он был единственным здесь, кто имел собственный люкс – одиночную камеру с телевизором, видяком и холодильником, всегда заполненным продуктами.
Раз в неделю он проводил целую ночь в «доме свиданий», в жарких объятиях своей сожительницы, которая моложе его на пятнадцать лет (самому Монголу в следующем году стукнет сорок). Тоже раз в неделю, а иногда и чаще, ему позволяли встречаться с адвокатом, а также с младшим братом, через которого, пока тот сам не загремел в изолятор временного содержания, Ропша, даже находясь в заключении, продолжал управлять своим «бизнесом», раздавая ЦУ сохранившим ему верность людям.
Строго говоря Монголу было наплевать и на обитателей колонии, изрядное количество которых были дебилами, отморозками, и на тех, кто их здесь охранял, рискуя вдохнуть «палочки Коха» или походя получить в мягкие ткани смоченную кровью спидоносца острую спицу. Здесь едва не треть контингента – козлы, петухи, наркоманы, спидоносцы… Главное, что ему самому в колонии были созданы комфортные, по местным меркам, условия; а также сохранена возможность влиять, пусть через посредников, на те события, что происходили на воле.
Конечно, иногда он помогал местному люду – авторитет обязывал. В колонию по его каналам шел «грев»… Кое-кому из родственников заключенных помогли на воле деньжатами или подсобили с работой… Да и в самой колонии, если случался форменный беспредел, «шестерки» Монгола периодически устраивали показательные разборы (при том что сам Ропша, согласно отчетам местного «абвера»[6], чей начальник давно уже «подмазан» через адвоката, отличался