В ванной кто-то зашевелился. Лиза решила уйти, но любопытство ее не отпускало. «Ну что за трусость, пойди и глянь, что там. Как будто монстра там увидишь, наверное, бабуля карасей туда запустила, как делала когда-то моя бабушка, перед тем как приготовить их, или что-то еще такие звуки издает».
Она медленно подошла к ванне, аккуратно отодвинула шторку. В ванной лежал разбухший труп женщины. Лизу резко приковало к полу. Она не могла оторвать взгляд, женщина показалась ей очень знакомой. Тот же халат, что на Акулине Дмитриевне, те же курчавые волосы на голове. Но еще на лице была жуткая ухмылка и открытые холодные глаза, которые как будто видели Лизу. Лицо ухмылялось и как будто звало: «Ложись, девонька, ложись, милая, тут так хорошо». В приоткрытой ухмылке трупа показалось что-то черное. Это черное двигалось, копошились и наконец выползло наружу. Это оказалась пиявка, она медленно выползала из губ. И тут Лиза вышла из оцепенения и с криком выбежала из ванны. Она услышала, что кто-то медленно вылезает за ней из ванны. Пока она бежала к двери, она слышала мокрые шаги по кафельному полу ванны: шлеп, шлеп. Из кухни она услышала голос Акулины Дмитриевны:
– Девонька, ну куда же ты так быстро, может, чайку допьешь?.
Она услышала, как ручка ванны повернулась и раздался противный скрип двери. И тут наконец замок входной двери поддался, и дверь открылась. Она побежала к себе домой, забежав в квартиру, закрыла дверь на все замки. Легла на диван и накрылась с головой одеялом. В дверь тихо постучали. Лиза не хотела вставать, не хотела открывать. Она боялась, что или кто там может быть. Это было похоже на сон, но это не было сном. Это было ужасом, который уже переполнил всю чашу и теперь бурлил и кипел, требовал выхода. Стук прекратился, Лиза выдохнула. Под одеялом было гораздо спокойнее и даже как-то безопасно. (По крайней мере, ей так казалось.) И тут она услышала, как дверь открывается. Ключами! Это папа пришел! Только у него есть ключи. Забыв про все страхи, Лиза вскочила, побежала открывать дверь. И застыла на месте в коридоре, на пороге стояла…мама.
В Лизе боролись два чувства: чувство радости при виде мамы и чувство ужаса, ведь мама умерла, и она лично присутствовала на похоронах. Тогда еще шел ужасный ливень, мама лежала как живая. И Лизу отпаивали валерианой. Но никакая валериана не могла помочь ей успокоиться. Она все же подошла к матери:
– Мам, неужели это ты?
– Ну, а кто еще, Мась, – мама улыбнулась. Только мама ее звала так. И улыбка мамина была такой родной. Сразу повеяло теплом и заботой. Мама была грустной, но все равно рада была видеть дочь.
– Что же ты тут делаешь, Мась? Как же так?
– Где тут? Мы же у нас дома? Или все же где? – спросила Лиза, но в душе не хотела слышать ответа. Она чувствовала, что ответ ей не понравится. Даже захотелось закрыть уши руками. Но это не поможет уйти от правды.
– А ты вспомни, Мась. Вспомни все, что было сегодня. И ты поймешь, как сюда попала. Спокойно сядь и вспомни. А я пока чайку поставлю. Хорошо, что продукты мои не кончаются, сколько ни сыплю чай, утром он полный.