пьяная наглость: когда всё время ходишь в полицейской форме, невольно привыкаешь к гораздо более вежливому обращению. А сейчас я в штатском, и вот пожалуйста…
– Нет, я не эмигрант. Но, собственно, какое вам дело до моего лица?
– Хм… А я был почти уверен, что…
– Вы меня извините. – Мой подчёркнуто-холодный тон намеренно противоречил словам. – Мне надо идти.
– Вы журналист или…? На этом полном вампиров корабле только журналист может быть столь беспечен, но… Просто я не люблю… Этим и вызвано, признаюсь, моё несколько неуважительное к вам…
– Вы пьяны или издеваетесь? – не выдержал я.
– О нет, не пьян, что… Простите меня, если я вас задел, молодой… Но ещё никто не упрекал меня в подстрекательстве к… – елейно откликнулся пассажир, не давая мне возможности окончательно утвердиться в праве заехать ему по уху.
Вряд ли, конечно, я бы стал это делать, мне бы не позволили честь мундира и уважение к старости. Хотя в данном конкретном случае стоило бы! Есть такие милые типажи, которые испортят вам всю кровь, наплюют в душу, обвинят во всех грехах и уйдут не извинившись, с чувством исполненного долга.
По счастью, в этот момент к нам на палубу поднялась Эльвира, в вечернем платье цвета чёрной морской волны, накинутом на плечи прозрачном палантине и туфлях-лодочках на шпильках в тон губной помаде. Я обернулся, дабы сразу увести её отсюда, но не успел…
– О, профессор Хам Хмельсинг! – неожиданно радостно кинулась она к старичку.
– Моя худшая… – На его лице отобразилось подобие язвительного удовольствия. – Вы были такая… мхм…
– Такая что? – с угрозой уточнил я, забыв, что переспрашивать что-то у него бесполезно.
– Такая вся…
– Да, это я освещаю конференцию для «Городского сплетника». А вы-то что здесь забыли, старый маразматик? – Эльвира нежно приобняла его за костистые плечи.
– Я, милочка, здесь просто по совету моего… Морской воздух полезен для моих…
– Понимаю, вы опять на охоте? – Она заговорщически посмотрела ему в глаза и сжала кулачки.
Профессор вытер старческую слезу и попытался ущипнуть её за попу.
– Эй! – Я рефлекторно схватил его за руку.
Моя спутница с возмущением округлила глаза, но в этом возмущении явно читалась симпатия к нетрезвому извращенцу.
– Простите, рука сорвалась, милочка, и… Ну отпустите же, вы, грязный…
Эльвира выразительно кивнула мне, и я выпустил его из захвата.
– Держитесь от неё подальше!
Старичок потёр пострадавший локоть, кинул на меня злобный взгляд и быстро захромал прочь.
– Он был твоим преподавателем? – поражённо спросил я. – С такой чудесной особенностью, не сказать дефектом, речи?!
– Это никому не мешало. Мы всё равно его не слушали, – беспечно откликнулась она, грациозно опираясь на перила.
– А что он у вас вёл? Ну, в перерывах между запоями…
– Читал лекции по психологии бытового вампиризма.