пап, – сразу же сказал Сережа, – красный же, тут видно хреново, еще под поезд въедем… – Закончить фразу он не успел, потому что дверь показавшейся мне вначале необитаемой железнодорожной будки внезапно распахнулась и два человека, вышедшие оттуда, быстрым шагом направились в нашу сторону.
– Ходу, Серега! Аня, поехали быстро, – закричал папа, но все мы – даже Леня, не участвовавший в переговорах, уже успели увидеть бегущих к нам людей, нажали на газ и дернули с места почти одновременно – так быстро, что я чуть было действительно не въехала в сверкающий Лендкрузеров зад.
Не снижая скорости, мы проскочили еще какие-то деревеньки, и паника начала отпускать меня, только когда неприятный переезд остался далеко позади, и по обеим сторонам дороги снова выросла черная непрозрачная стена деревьев, казавшаяся теперь гораздо дружелюбнее оставшихся за спиной затаившихся поселков – настороженно светящиеся окошки, пустые улицы, разбитые продуктовые ларьки. Я нашарила сигарету и закурила, порадовавшись, что руки мои не дрожат.
– Хорошее место для засады, – сказал папа Боря в микрофон, – надо будет иметь в виду на будущее.
– Да, придумали отлично, – отозвался Сережа, – хорошо еще, не сумели шлагбаум опустить и поднять блоки – шлагбаум я бы снес, конечно, а вот через железки эти никто бы из нас не перепрыгнул, даже Леня на своем понтовозе.
– Может быть, это была никакая не засада, – предположила я неуверенно, вспоминая, что в руках у людей, выскочивших из будки, ничего не было – ни оружия, ни палок, – мы же не знаем точно.
– Конечно, – легко согласился папа, – может, они просто сигарет надеялись стрельнуть. Только я не стал бы проверять, Анюта, ей-богу, не стал бы.
Ощущения безопасности, возникшего у нас, пока мы двигались сквозь ночной, необитаемый лес, к сожалению, не хватило надолго – не успели мы проехать и десяти километров, как вдалеке снова забрезжил электрический свет. Люди, люди, думала я, с тоской оглядывая дорогу, как же вас везде много, как кучно, как тесно вы живете, и никуда не убежать от вас, как бы далеко ты ни уехал. Интересно, есть ли в нашей средней полосе хоть одно место, где вас нет – нет совсем, чтобы можно было просто бросить машину на обочине и уйти в лес, и остаться там, не боясь, что кто-то увидит твои следы или дым твоего костра – и последует за тобой. Кто придумал это правило – жить окном – в окно, дверью – в дверь, кто решил, что так безопаснее – как будто люди, такие же, как ты, живущие рядом, не превращаются в злейших твоих врагов, если у тебя есть что-то, что им действительно очень нужно. Мы в дороге всего несколько часов, а меня уже мутит от мысли, что придется проезжать насквозь еще одну деревню, еще один переезд, когда не хочется даже смотреть по сторонам – и не можешь не смотреть.
Наверное, я вздохнула или чуть сильнее нажала на газ, потому что папа, тоже смотревший в сторону неотвратимо приближающихся огней, произнес:
– Ну-ну, Аня, там ничего страшного, обычная деревня, небольшая, кажется, это Нудоль – нам даже не нужно ее проезжать