якоже и она питается рожцы, так и я грехми. Рожцы вкус имут, в гортани сладость, во чреве же бредкость. Тако и аз, яко юнейший блудный сын, заблудих от дому отца моего, пасяхея со свиниями*, еже есть с бесы, питаюся грехми, услаждая плоть, огорчеваяи же душу делы, и словесы, и помыслы злыми.
…Человек бысть Иов*, праведен, непорочен, беззлобив; человек божий Моисей*, боговидец; человек бысть Исус Наввин, молитвою постави на небе текущее солнце:* человек бысть Давыд, царь и пророк, его же похвали божие сердце сице: «обретох Давыда, сына Иессеева, мужа по сердцу моему»;* человек бысть пророк Даниил, его же в Вавилоне, в рове, устыдешася лютые звери*, видевше на нем божий образ непорочен, ради добродетелей в нем цветущих; человек бысть пророк Аввакум, его же принесе ангел от Иеросалима с пищею в Вавилон, в ров, к Даниилу*.
Но не я, окаянный Аввакум: я и сам сижу в рове, душею и телом обнажився, сам пят*, с нагими же.
…Ныне нам подобает плакати в настоящее время*. Увы, увы мне! Мати, кого мя роди? По Иову, проклят день, в онъже родихся, и нощь она буди тьма, иже изведе из чрева матере моея*. Понеже антихрист прииде ко вратом двора* и народилось выблятков его полна поднебесная. И в нашей русской земли обретеся чорт большой, ему же мера – высоты и глубины – ад преглубокий. Помышляю, яко, во аде стоя, главою и до облак достанет. Внимайте и разумейте вси послушавший, даст бо вам господь разум о всем.
Беседа первая
Повесть о страдавших в России за древлецерковная благочестная предания
В лета 7160-го году, июня в день[42], по попущению божию вскрался на престол патриаршеский бывшей поп Никита Минич, в чернецах Никон*, обольстя святую душу протопопа духовника царева[43] Стефана, являяся ему яко ангел, а внутрь сый диявол. Протопоп же увеща царя и царицу, да поставят Никона на Иосифово место*. И я, окаянной, о благочестивом патриархе к челобитной приписал свою руку*. Ано врага выпросили и беду на свою шею. Тогда и я, при духовнике, в тех же палатах шатался, яко в бездне мнозе. Много о том потонку беседовать, едино рещи: за что мучат мя, тогда и днесь, большо и до исхода души. Егда же бысть патриархом злый вожь, и начат казнити правоверие, повелеваяй трема персты креститися и в пост великий в церкви в пояс творити метания. Мы же, со отцы и братиею, не умолчав, почали обличать еретика*, предтечу антихристова. Он же нас, муча много, и розослал в ссылки всех. И рассеяны быша, яко от скорби, бывшия при Стефане апостоли*. Тако, отец и братию мою, епископа Павла Коломенскаго, муча, и в Новогородских пределех огнем сожег; Даниила, костромскаго протопопа, муча много, и в Астрахани в земляной тюрьме заморил;* такоже стриг, как и мене, в церкви, посреде народа: муромскаго протопопа Логина, – остригше и муча, в Муром сослал, тут и скончался в мор;* Гавриилу, священнику в Нижнем, приказал голову отсечь; Михаила священника без вести погубил: за Тверскими служил в монастыре Богородичне, перевел к тюрьме, да не и стало вдруг; двух священников, вологжан, безвестно же и сих дел; со мною 60 человек у всенощнова взял*, муча и бив и проклиная,