мне доверяет.
Стартовали через неделю. Конвой состоял из четырёх эшелонов по пятнадцать вагонов. Каждый эшелон тянулся своим локомотивом. Составы должны были находиться в пределах прямой видимости от соседних. Один бронепоезд следовал во главе этой процессии, второй замыкал её. В головном находился капитан, а в хвостовом – его заместитель, то есть я. Связь приходилось держать по телефону, а также с помощью световой азбуки и ракет. Было ещё чудо техники – радиостанция, которая позволяла общаться на большом расстоянии безо всяких проводов и фонарей, но на неё надежды было немного, так как она постоянно ломалась.
Из-за того, что приходилось постоянно выдерживать дистанцию между эшелонами, наш караван двигался очень медленно. Обычный грузовой состав в Королевстве за сутки может пройти свыше тысячи километров. Мы же за день покрывали не более ста. Поэтому путь от Милана до области угольных шахт, которую называли Эссен, нам предстояло пройти за две недели. Туда мы везли продовольствие, оборудование для добычи угля и запасные части к нему, боеприпасы для охраны и ещё кучу всего. Обратно должны были повезти уголь.
Я первый раз в жизни оказался в Альпах. Конечно, мне приходилось видеть их на картинках в книгах, но представить себе реальное величие этих каменных исполинов я был просто не способен. Апеннины в сравнении с ними казались обычными холмами. Горы тянули свои снежные когти вверх, словно желая разорвать ткань небесной синевы. Нигде вокруг в этой каменно-ледяной пустыне не было видно и следа пребывания человека.
Через горы ехали очень медленно. На подъёмах иной раз приходилось сцеплять составы вместе и сыпать под колёса песок, иначе паровозы не могли втянуть вагоны наверх. За день удавалось пройти по тридцать-пятьдесят километров. Мы уже начали отставать от графика, но старший машинист конвоя был почему-то спокоен, утверждая, что на равнине всё наверстаем.
Действительно, когда выехали на более или менее ровную местность, дела пошли веселее. Но здесь нас ждали уже другие неприятности – то тут, то там по сторонам дороги были видны останки вагонов и локомотивов, присыпанные снегом. Это были следы нападений аборигенов на эшелоны.
– Что им надо? Зачем они нападают? – спросил я начальника бронепоезда – пожилого усатого и очень худого лейтенанта со значком железнодорожных войск в петлицах. Судя по его возрасту, он должен был гонять здесь конвои уже не один год.
– Еда, оружие, металл – всё, что мы везём – лейтенант отвечал как-то отрывисто, почти не отрывая глаз от перископа, которым всё время вертел по сторонам. Похоже, ему очень не хотелось, чтобы его отрывали разговорами от наблюдения за обстановкой вокруг. Я это понимал, но всё равно не мог удержаться от расспросов.
– А чем они вообще живут в этой пустыне? – снова спросил я, махнув рукой по сторонам – Здесь же ничего не растёт: сплошь снег да лёд.
– Так этим и живут – всё так же неохотно ответил лейтенант. Было заметно, что ему неприятно находиться в фактическом подчинении у, на его взгляд, мальчишки.