разве нет?
Он не отвечает.
Как и Бен, который, насколько я вижу, прокручивает ленту фейсбука, ухмыляется и общается с этим невидимым миром, в котором проводит чересчур много времени. Может, следит за кругосветным путешествием задницы своей сестры. Я с болью думаю об Эмили, которая спит наверху. Я ей сказала, что утром все наладится, но вот уже утро, и мне нужно придумать, как все наладить. Но сперва спровадить ее отца.
Ричард у задней двери облачается в велоформу: вжикает молниями, щелкает кнопками, застегивает пуговицы. Если угодно, представьте себе рыцаря, который собирается на битву при Азенкуре, только вместо коня у него велосипед из углеволокна за две тысячи триста фунтов стерлингов. Когда три года назад муж увлекся велоспортом, я была только за. Физические нагрузки, свежий воздух, что угодно, лишь бы меня оставили спокойно искать на “Ибее” “рухлядь, которая совершенно нам ни к чему и захламляет эту развалюху”, как говорит Ричард. Или “невероятно выгодные покупки, которым найдется местечко в нашем волшебном старом доме”, как называю это я.
Но это было до того, как стало ясно, что Рич катается не ради развлечения. Собственно, о развлечении речи вообще не шло. На глазах у ничего не подозревавшей жены – то есть у меня – он превратился в одного из “ЗРЕМУЛов”, о которых пишут в газетах в разделе “Образ жизни”, – “зрелых мужчин в лайкре”, что проводят в седле минимум десять часов в неделю. С новым своим режимом Ричард быстро похудел на два стоуна[11]. Мне трудно было за него порадоваться, поскольку мои-то собственные лишние фунты с каждым годом цеплялись за меня все крепче. Мои седельные вьюки, в отличие от Ричардовых, не снимались (если бы только можно было отстегнуть лишнюю плоть, как сумку!). А ведь почти до сорока лет, ей-же-ей, достаточно было четыре дня посидеть на зерненом твороге с хрустящими хлебцами – и я снова могла нащупать у себя ребра. Теперь, увы, этот трюк не работает.
Ричард никогда не был толстым, скорее, обаятельным крепышом, как Джефф Бриджес, и округлая полнота удивительно гармонировала с его добродушием. Внешность Рича соответствовала его щедрой и дружелюбной натуре. У того угловатого незнакомца, которого он теперь с живым интересом рассматривает в зеркале, подтянутое мускулистое тело и морщинистое лицо – мы оба достигли возраста, когда излишняя худоба придает не моложавый, а измученный вид. Этот новый Ричард получает массу восторженных откликов от наших друзей, и я понимаю, что должна бы считать его привлекательным, но любые страстные мысли тут же сдуваются, уколовшись о велосипедное оборудование. В облегающем комбинезоне от шеи до колен Ричард больше всего смахивает на гигантский бирюзовый презерватив. Костюм жутко обтягивает его член и яйца – видно, как они висят, точно фрукт на ветке.
Прежний Ричард обязательно заметил бы, до чего нелепо выглядит, и мы с ним вместе посмеялись бы над этим. Новый даже не улыбается – а может, я не даю ему поводов улыбаться. Он постоянно ворчит из-за дома, из-за “этой твоей прорвы”, как он его называет, и не