и жалуется на безбожие земского начальства, а председатель земской управы жалуется, что церковь разжигает страсти и потакает суеверию. Отправляйтесь туда и во всем разберитесь. Посвящать в подробности не стану, чтобы не пересказывать с чужих слов – это только замутняет чистоту восприятия. История настолько нелепая и фантастическая, что, если б не августейший визит, я непременно съездил бы сам.
Перед тем как идти домой, собираться в поездку, Анисий посмотрел непонятное слово в энциклопедии. «Анаконда» оказалась огромной змеей из амазонских болот. Что имел в виду шеф, было неясно. Только любопытство распалил, черствый человек.
Весь божий день Анисий трясся в бричке по нехорошей дороге – сначала губернской, кое-как мощенной, потом уездной грунтовой, а последние одиннадцать верст и вовсе проселочной, в сплошных лужах и выбоинах. Выехал в пятом часу, считай, еще затемно, а до Пахринска добрался только к вечеру.
Еще ничего не зная о существе дела, Тюльпанов решил, что в конфликте между двумя пахринскими партиями примет сторону прогресса, и послал в земскую управу телеграфное предуведомление о своем приезде. Поэтому, хоть присутствие уже закончилось, московского гостя дожидался сам председатель.
– Добро пожаловать, господин Тюльпанов, – сказал земец, отряхивая с плеч столичного гостя сизую дорожную пыль. – От лица передовых людей, каковые пусть в небольшом количестве, но имеются и в нашем скромном уезде, приношу свои глубочайшие извинения за доставленные хлопоты. Это все наши доморощенные торквемады с амвонов воду мутят. Хорошо, что дело попало к господину Фандорину, человеку умному и просвещенному, а не к какому-нибудь обскуранту и клерикалу. Необходимо разоблачить это зловредное суеверие, которое ввергло население целой волости в пучину дикого средневековья. Подняли голову самые темные, реакционные элементы. Попы рады-радешеньки, теперь что ни день крестные ходы и молебствия, да и всяких колдунов с ворожеями объявилось несметное множество. Только и разговоров, что о болотной Скарпее.
«О чем, о чем?» – чуть было не переспросил Анисий, да вовремя прикусил язык. Терпение – сейчас сам все расскажет. А председатель (звали его Антоном Максимилиановичем Блиновым) с сомнением посмотрел на негвардейскую фигуру и безусую физиономию губернского секретаря и присовокупил:
– Конечно, жаль, что Эраст Петрович не смог сам к нам быть, ну да ничего. У такого необыкновенного человека, верно, и помощник особенный.
От явной вопросительности последнего утверждения Тюльпанов немедленно насупился. Ишь чего захотел – чтоб сам Фандорин к нему примчался. Будет шеф из-за всякой ерунды по захолустьям разъезжать. Много чести.
Чтоб не выдавать своей унизительной неосведомленности, Тюльпанов решил держаться с туземным начальником солидно: вопросов не задавал, суждений кроме как по поводу погоды (сухой, но отрадно нежаркой) не высказывал и вообще до поры до времени обходился больше междометиями.
Сразу же, прямо от управы, пересели на облезлые председателевы дрожки и покатили из Пахринска полем, потом лесом