и что ты мог предотвратить, он сочтет первое за обиду, а второе – за неуважение к себе и запомнит то и другое. Если же ты постараешься добыть для него то, что он любит, и избавить его от того, чего он не выносит, он почувствует, что ты во всяком случае к нему внимателен; самолюбие его будет польщено, и этим ты, может быть, больше приблизишь его к себе, чем какой-нибудь более важной услугой. Что же касается женщин, то здесь необходимо бывает оказывать и еще менее существенные знаки внимания и следовать в этом обычаям света, как этого всегда ждут от человека воспитанного.
Длинные письма, которые я так часто посылаю тебе, нисколько не будучи уверен в том, что они возымеют свое действие, напоминают мне листки бумаги, которые ты еще недавно, – а я когда-то давно – пускал на ниточке к поднявшимся в воздух змеям. Мы звали их «курьерами»; иные из них ветер уносил прочь, другие рвались об веревку, и только немногие подымались вверх и прилеплялись к змею. Но сейчас, как и тогда, и буду доволен, если даже немногие из моих «курьеров» смогут прилепиться к тебе. Прощай.
XIV
Лондон, 2 декабря ст. ст. 1746 г.
Милый мой мальчик.
Новая должность, которую я занял,1 не позволяет мне писать тебе ни так часто, ни так пространно, как я писал на прежней службе, где я пользовался гораздо бóльшим досугом и свободой.2 Но ты не должен судить о моей любви к тебе по количеству писем, и пусть их будет меньше, – могу заверить тебя, это отнюдь не значит, что любовь моя к тебе сколько-нибудь уменьшилась.
Только что получил твое письмо от 25 ноября н. ст., а с предыдущей почтой – еще и письмо от м-ра Харта; оба эти письма меня очень порадовали: письмо м-ра Харта – хорошим отзывом о тебе, твое же – точными сведениями по части интересующих меня вопросов. Пожалуйста, продолжи свои сообщения о том, как управляется страна, где ты сейчас живешь. Надеюсь, что до того, как ты покинешь ее, ты досконально изучишь этот вопрос. Холмистое расположение Лозанны представляет, по-видимому, большие удобства при такой холодной погоде: постоянно то взбираясь на гору, то спускаясь вниз, ты будешь согреваться и этим убережешь себя от простуды.
Ты пишешь, что в городе есть хорошее общество. Принят ли ты в нем? Завел ли новые знакомства и с кем? Назови хоть несколько фамилий. Занимаешься ли немецким; учишься ли читать, писать, разговаривать?
Вчера один из моих друзей показал мне письмо, полученное им от месье Боша – оно доставило мне огромное удовольствие тем, что автор его с такой похвалой отзывается о тебе Среди прочих лестных вещей, которые месье Боша говорит о тебе, он упоминает о том, как ты был встревожен моей болезнью и сколько выказал трогательной заботы обо мне. Я признателен тебе за нее, хотя, вообще-то говоря, это твой долг. Чувство благодарности свойственно далеко не всем, и его никак нельзя назвать даже распространенным Так как твоя любовь ко мне может проистекать только от твоего жизненного опыта и от убеждения в том, что я люблю тебя (ибо все разговоры