нём имеется широкий лаз. Так – как?
– Как в Кумасутре. Страничка за страничкой.
– Пошли?
– Уговорила, длинноногая. Шагаем развратничать.
– Вам говорили, что вы – очень похожи на молодого Ленина? У меня папа марки собирал.
– Говорили. А, действительно, похож?
– Очень…. Можно, я буду тебя называть – «Ильичём»?
– Можно. Называй. Меня так многие величают…
Нежный и задумчивый питерский закат. Тихий и переливчатый свист зябликов в давно нестриженом кустарнике. Далёкий, чуть охрипший голос лесной кукушки.
– Двенадцать раз всего-то накуковала, лентяйка, – печально вздохнул Крыленко. – Маловато будет.
– Кому – как, – насмешливо хмыкнула наглая девица. – Тем более, непонятно, что глупая птичка имела в виду. Годы? А, может, месяцы? Дни? Или, к примеру, минуты?
– Сплюнь, дура.
– Тьфу, тьфу, тьфу!
– Молодец, шалава зеленоглазая. Послушная, – скупо похвалил Витька. – Куда дальше? Направо?
– Прямо…. Видишь, тёмное пятнышко впереди?
– Вижу.
– Это он и есть. Лаз в пансионатном заборе…
– Стоп. Это что ещё такое? Вроде…. Сопит кто-то? Или же храпит?
– Это Геночка Конкин спит под молоденькой берёзкой. На мягкой моховой кочке. Умаялся, бедолага.
– Мой главный редактор?
– Ага. Твой.
– Ты что же, изумрудная? И его обслужить успела?
– Очень надо, – обидчиво хмыкнула девушка. – И без меня желающих хватает. Причём, в немалом избытке.
– Кто же, если не секрет? Томка Гладышева? Ну, которая «Бургундская графиня из Будущего»?
– Нет. Серёжа Шмарко. Который «Ночной дозор Времени»…
– А, бывает…
Виктор Крыленко, дабы протиснуться в заборную дырку, слегка нагнулся.
Болезненный укол в шею. Тишина. Чернота. Обострённое чувство тревоги, предвещавшее лютую смерть. Долгую такую и очень мучительную….
Второй параграф. Следователь Сомов
Пашка Сомов был – безусловно – хорошим человеком.
Хорошим и правильным. То бишь, правильным питерским пацаном. Практически рыцарем без страха и упрёка…
Как же, блин невский, иначе? Отслужил в родимых Органах без малого одиннадцать лет? Отслужил. Причём, в том самом районе, где и родился. Откуда уходил в доблестную российскую армию. Куда потом и вернулся…. Не посадили? Нет, до сих пор на свободе. Не застрелили – в бурные и неверные девяностые годы? Пытались, конечно. И не один раз. Но ничего у них, сук грязных, не получилось. Так, только два сквозных ранения и контузия лёгкая. Ничего, в общем, серьёзного…. Не выгнали из славных Рядов? Ну-ну. Не смешите, пожалуйста. Надёжные и несуетливые кадры, они всегда в цене…. Из младших лейтенантов дослужился лишь до капитана? Не вопрос. Скромность, как всем известно, украшает человека. В том смысле, что правильного и нормального человека. Отнюдь, не депутатов – всех уровней и созывов….
– Хороший, тёртый и правильный кадр, – изучая подробное досье на подчинённого, многозначительно усмехнулся