края. Вдали, сквозь дрожащую дымку утреннего тумана, вырисовывался город, походивший на груду поставленных друг на друга глиняных кубиков. Долину окружали кольцом синие хребты гор с покрытыми снегом вершинами.
– Вот это главный город Ортоспана, или, как его называют местные жители, Забул. Уже несколько времени здесь стоит без движения лагерь базилевса. И никто из нас не знает, пойдет ли он дальше или повернет обратно. Сам он в городе не живет. Видишь в стороне ровные ряды палаток? Там расположилась конница Филоты – конечно, ты помнишь его, молочного брата базилевса? А далее зеленеют густые сады – вот там-то и находится ставка базилевса… – Он продолжал шепотом: – Александр не верит городу, где узкие грязные улицы перепутались лабиринтом… Жители могут поодиночке передушить всех наших воинов, если бы они вздумали заночевать в их домах. Ведь одних горожан Забула столько, что и не сосчитать!
– Что ты болтаешь! Разве жители не рады, что имеют такого умного и прекрасного царя?
– Эй, не место тут объяснять… Скоро ты сам все увидишь и поймешь. Так смотри же, Никомандр, не забудь своего обещания и скажи базилевсу, чтобы он назначил меня на дело получше, чем сторожить дорогу на этом холодном перевале.
– Хайретэ![17] – воскликнул македонец и дал знак провожавшим его персам.
Громко щелкнули широкие плети, и верблюды с жалобным стоном вперевалку побежали вниз по каменистой дороге. За ними, наклонив вперед тонкие копья, со звоном понеслись вскачь блистающие медью конвойные всадники.
Караван зашевелился и медленно двинулся по ущелью. Два воина, отвязав коней, вскочили на пестрые чепраки.[18]
Между всадниками зашагал лохматый бродяга атраван, угрюмо поглядывая по сторонам и кутаясь в бурый рваный плащ.
Аристоник сел у костра, настраивая кифару и напевая:
После битвы при Арбелах
Александр Великий сразу
Взял у Дария все царство…
Прием у Базилевса
В узкой, тесной зале загородного дворца местного сатрапа собрались желающие представиться пред светлые очи грозного базилевса. Впереди стояли послы эллинов и далекого Карфагена. За ними теснились потерявшие службу бывшие персидские сановники и начальники некоторых воинских частей армии Александра.
Никомандр нетерпеливо оправлял складки белого гиматия,[19] обращаясь вполголоса к соседу, афинскому послу:
– Сейчас я его увижу. Посмотрю, переменился ли этот веселый, стремительный, славный юноша. Окреп ли он или персидская роскошь его изнежила? Умеет ли он, как раньше, владеть мечом? А сколько хороших приемов боя я ему показал! Один отличный прием он долго старался выучить: обманный удар по голове, затем по плечу, опять по голове, перенос удара под правую руку и, когда противник открылся, – сразу выпад всем телом в горло – рукояткой вверх, острием вниз, чтобы меч вонзился в отверстие между шлемом и панцирем… Этот прием называется «молния пятого удара». Александр долго упражнялся, пока добился отчетливости