высадить эту истеричку. Она на меня еще и кричит! Ладно, пусть это останется на ее совести.
– Как хочешь. А я все-таки тебе кое в чем признаюсь. Я не слишком-то рада тебя видеть, – все равно рано или поздно мне пришлось бы начать оправдываться. – Я собиралась тебе звонить, чтобы отложить нашу встречу. Не скрою, намеревалась сказать, что жутко простужена и не выхожу из дому, – я специально говорила очень сухо. – Что мне теперь – тебе врать, спрашивается?
– А зачем? – Виктория даже успокоилась от удивления. – Зачем что-то врать?
– Как зачем? – я все-таки выдала свое возмущение. – Ты что, не помнишь? Я же тексты для тебя еще вчера должна была дописать! Вот и выкручиваюсь теперь…
Надобно пояснить, что еще вчера я должна была сдать Вике – а точнее, Виктории Силенской, именитой бизнес-леди и депутату горсовета – цикл заметок о светлом будущем нашего города, обеспеченном ее мудрым руководством. Я в светлость этого будущего и уж тем более в мудрость руководства откровенно не верила, потому работа стопорилась. Не вырасти мы с Силенской в одном дворе и не продружи все детство, я бы сухо извинилась, отмахнулась, мол, знать ничего не знаю, заполняйте свои блоги в соцсетях сами, не буду я вам ничего писать – не получается… Но, увы, Вика была Викой, и ее заказ надлежало выполнить. Хотя бы для того, чтобы моя мама, произнося в беседе с Викиными родителями «Катя теперь не только журналист, но и копирайтер», могла не краснеть и не пожимать недоуменно плечами. Уж в чем, в чем, а в том, что любой мой промах Силенская, как всегда, обязательно подвергнет осмеянию со всеми нашими общими знакомыми, я не сомневалась.
– А… тексты, – Вика делано улыбнулась. Похоже, Силенская пришла в себя, по крайней мере лицом ее овладела обычная маска примадонны. – А ты скажи мне, будто ты их уже написала и хочешь показать…
– Но мне показывать еще нечего…
– Вот увидишь, едва ты заикнешься о работе, я тут же скажусь простуженной и сообщу, что не выхожу из дому. – Вика заученным движением свела брови в знак огорчения. – Это я о своей работе, разумеется. Ты же понимаешь, что твои заметки ну никак не являются у нас делом первоочередной важности? – Обижала людей Виктория всегда походя, никогда этого не замечая. И тут же продолжала говорить о себе. – Не до статьи мне сейчас, Катенька…
– А что случилось?! – Проглотив обиду, я даже выключила радио, предвкушая услышать наконец подробности происшедшего.
– Неважно! Знай просто, что не буду я с тебя никакие тексты сегодня требовать по причине моего плохого самочувствия.
– Оно-то, конечно, хорошо, – я как-то совсем за всеми этими страстями растерялась, – но я же не поверю в твою болезнь. Я ведь тебя сегодня уже видела!
– Разве?! – Виктория многозначительно заглянула мне в лицо. – Ты меня видела? Нет, не видела ты меня сегодня, Катенька… Не видела! Только по телефону слышала, в районе восьми утра. Я тебе звонила сообщить, что приболела и обсуждение текстов переношу на завтра. О’кей?
Воцарилось напряженное молчание. Я