к боли месте приживается железный штырь и когда можно уже сидеть на спине и гонять по тесному котловану, а затем уже взлетать, как раз и начиналось спешное наращивание мышечной массы, но даже Иггельд своим детским умом понимал, что время упущено.
Сейчас же он каждый день бегал с дракончиком по долине. Тот быстро уставал, скулил, Иггельд тут же останавливался: нельзя дитятю подвергать чрезмерным нагрузкам, иначе перестанет слушаться, но после короткого отдыха снова убегал, манил, и дракончик, у которого силы восстанавливались быстро, с азартом догонял хозяина.
Пробовал взбираться на Черныша верхом, тот пришел в неописуемый восторг, начал носиться и скакать, а когда Иггельд свалился, бросился к нему и едва не зализал до смерти, умоляя: ну давай еще! Давай залезай мне на спину, побегаем, я тебе покажу, как я умею быстро!
Иггельд сваливался после пятого скачка, потом после десятого, но даже когда научился держаться дольше, все равно это не дело, пожаловался Апонице, а тот привез старую упряжь для драконов. Вместе подлатали, подшили, а когда прилаживали на Черныша, Апоница в изумлении крутил головой. Ведь еще не дракон, только дракончик, а грудь настолько широка, что ремни без всякого запаса на последнюю дырку. Что дальше? Это уже не дракон, а что-то чудовищное…
Черныш с подозрением обнюхивал широкие ремни, Иггельд закрепил на толстой, как бревно столетнего дуба, шее, поближе к загривку, еще один ремень – широкий и толстый, протянул под грудью. На загривке укрепил свернутое втрое старое одеяло, получилось подобие седла. Пара ремней быстро и ловко застегивается на его собственном поясе. Теперь прыжки Черныша уже не сбросят со спины, а чтобы соскочить самому – достаточно одного движения большим пальцем.
Дракон, успокоившись, с удовольствием принял новую игру. Теперь не надо смирять себя, можно нестись во всю мочь, останавливаться на полном скаку, подпрыгивать, поворачивать так резко, что собственный хвост начинает крутить тело волчком.
Апоница отошел в сторону, вообще укрылся за выступом скалы. Иггельд, побледнев, сказал Чернышу, хорохорясь:
– Сейчас попробуем твою полную скорость!.. А то все черепашишься…
– Не сразу, – выкрикнул Апоница. – Не сразу!
– Да, – ответил Иггельд, – конечно…
Его отшвырнуло, и, если бы не ремни, упал бы на землю, а дракон выскользнул бы, как мокрая молния, но сейчас отяжелевший Иггельд видел только мелькающие вокруг камни, выступы скал, именно вокруг, потому что Черныш ухитрялся носиться не только боком, но и чуть ли не вверх брюхом. Ветер свистел в ушах, рвал волосы, а от мелькания в глазах стало дурно.
Донесся вопль Апоницы:
– Смиряй!.. Смиряй, пока не поздно!
Иггельд уперся ногами покрепче, перед глазами все мельтешит, Черныш несется вдоль каменной стены, на ходу игриво задевая ее костяным боком, чешется, закричал во весь голос:
– Прямо!.. На простор!.. Прямо!
В подтверждение приказа он начал дергать ремни, довольно бестолково, но Черныш мгновенно понял, понесся, как Иггельд и велел, хотя вряд ли дергал верно.