морды пронзая перед собой пространство. Оттар не отступил, даже не вздрогнул. Он медленно и плавно шагнул вперед – и снова остановился. А затем, уловив момент очередного выпада, бросился вперед, отчаянным хватом успев стиснуть пальцы чуть ниже змеиной головы.
– Еще одна есть! – буркнул он, оборачиваясь к неслышно приблизившемуся Атке. – Давай мешок.
Паренек ловко подставил растянутую горловину мешка – Оттар, неглубоко опустив туда руку с обвившейся вокруг нее гадюкой, разжал пальцы и тут же отпрыгнул. Атка быстро стянул ремешки горловины.
– Так-то… – проворчал северянин, непроизвольно вытирая о штаны ладонь, еще чувствовавшую скользкое извивающееся тело гадины. – А ты говорил…
– У тебя неплохо стало получаться, брат Оттар, – откликнулся Атка. – Я помню, как два года назад я впервые вышел на Гадючью Лужу. В тот день я поймал только одну змею. На следующий день – трех, но последняя успела меня цапнуть и уйти… Мне понадобилось почти две недели тренировок, чтобы наловчиться и изловить десяток змей в течение дня.
Оттар хмыкнул.
– Говоришь, два года уже здесь? – спросил он, двинувшись дальше. – И сколько ж еще тебе в Укрывище сидеть, покуда Мастера разрешат в Крепость войти?
– Мастера не разрешают ученикам входить в Крепость, – серьезно отвечал Атка, следуя за северянином с двумя мешками на плечах. – Когда ученик постигает все науки и его больше нечему учить, Мастера говорят ученику об этом. А дальше… Дальше нужно решать самому. Кто-то чувствует себя готовым вступить на путь воина и идет в Крепость. Кто-то считает, что нужнее Ордену здесь, в Укрывище, и остается помогать Мастерам и работать на полях. Кто-то отправляется на Охотничьи Хутора, чтобы поставлять Крепости провизию. Каждый сам выбирает себе путь.
– Ну да, – сплюнул Оттар. – Выбирает путь… Я так понимаю: храбрый и сильный становится рыцарем. Кто потрусливей – охотником. А уж совсем никчемушники на полях в грязюке пластаются или пробавляются на побегушках. Путь! Сказал тоже… Путь нельзя выбирать! Кому что на роду написано, у того такая жизнь и выходит. Ежели ж ты хилый и, когда кровь видишь, в портки кладешь – какой из тебя воин? Тут уж как ни старайся, воином не станешь. А ежели и заставит нужда меч в руки взять, так в первой же драке ухлопают! Этак-то любой хотел бы рыцарем быть, потому как рыцарю всегда и везде почет и уважение, но… у девяти из десятка кишка тонка. Вот и остается этим девяти только прислуживать тому единственному рыцарю. Зверя для него бить или ячмень выращивать.
– Брат Оттар! – ахнул Атка так удивленно, что Оттар рывком обернулся, подумав: не увидел ли паренек рядом какой опасности. Но Атка смотрел на него. – Брат Оттар! – повторил он. – Я и не думал, что ты… что ты…
– Ну? – поторопил паренька северянин. – Чего – я?
– Что ты так мало понимаешь, – договорил Атка.
– Хочешь сказать, я – тупой? – грозно сдвинул брови Оттар.
– Совсем не то я хочу сказать, брат Оттар! – заторопился ученик Укрывища. – Послушай, брат