все еще читает? О боги! – воскликнула Ольга, вернувшаяся с мешком свечей – она позаимствовала их из шкафа в лаборатории Вермахта. – Рёскин, ну заткнись же, добром тебя прошу!
– Да, Рёскин, иди-ка сюда, – сказал Лукин, вставая на ноги. – Пора браться за работу. В пентаграмме пять концов, и нас тоже пятеро, не считая Фелима, так что без тебя нам никак не обойтись.
Рёскин вздохнул и бережно снял с колен «Алую книгу Костамары».
– Наконец-то! – сказал он. – Эта книга – именно такая, какой я всегда представлял себе книгу по магии. Ну, то есть пока не приехал сюда и не познакомился с Вермахтом. А что надо делать?
– Я думаю, все, что написано в этих шести книгах, – сказал Лукин. – Если мы пустим в ход все заклятия сразу, защита должна получиться несокрушимой. А, Фелим?
– Будем надеяться… – откликнулся тот слабым голосом.
Они начали с того, что расставили свечи вокруг книжной пентаграммы – получился круг из девяноста девяти свечей (все, что были в мешке). Вызывать огонь пока что никто не умел, поэтому Рёскин попросту воспользовался своей кремневой зажигалкой. Потом все пятеро встали у пяти концов пентаграммы и, передавая книги из рук в руки (или из рук в лапы), принялись читать заклинания, возглашать волшебные слова и пытаться воспроизвести описанные там пассы. Для одного из заклинаний Эльде пришлось сбегать за своим зеркальцем. Зеркальце пошло по кругу, обращенное вовне, чтобы отразить от Фелима любые вражеские атаки. В перерывах между заклинаниями все с опаской поглядывали на Фелима. Но молодой человек стоически восседал посреди пентаграммы, и не похоже было, чтобы заклятия причинили ему какой-то вред.
– Ты ведь скажешь, если тебе станет больно или что-нибудь в этом духе, верно? – то и дело спрашивал кто-нибудь.
– Да нет, пока что мне совсем не больно – только довольно жарко становится время от времени, – отвечал Фелим.
Начинающие маги добросовестно прошерстили все шесть книг. На это ушло меньше часа: многие заклятия повторялись в нескольких книгах, а некоторые, например заклятие с зеркалом, встречались во всех. Тем не менее под конец все внезапно обнаружили, что смертельно устали. Эльда, едва успев дочитать последнее заклинание, бессильно осела на задние лапы. А прочие так просто рухнули, где стояли, и остались сидеть на ковре, тяжело дыша.
И тут произошло нечто воистину удивительное. Все девяносто девять свечей догорели одновременно, потухнув в лужицах воска. Эльда уныло разглядывала испорченный ковер, когда заметила краем глаза, что Фелим вроде как светится. Она развернулась и уставилась на него в упор – но нет, Фелим выглядел совершенно как обычно. Однако когда Эльда снова повернула голову и посмотрела на него боковым зрением, то опять увидела, что Фелим весь светится, прямо-таки сияет изнутри, точно огромный фонарь. Ярче всего сиял алый пояс юноши и еще глаза.
Все прочие, кто сидел вокруг пентаграммы, обнаружили то же самое. Они было решили, что им мерещится, и поначалу молчали, боясь, что их поднимут на смех, но наконец Ольга осторожно спросила:
– Скажите,