холодными и равнодушными. Хотя вертикальные зрачки и отсутствие белков сами по себе не способствуют душевному равновесию.
Мой будущий свекор разглядывал меня с видом профессионального повара, покупающего на рынке мясо и проверяющего его на свежесть.
– Надеюсь, она просто психически неуравновешенна, а не страдает каким-либо особым видом сумасшествия? – задумчиво поинтересовался он.
– Да вы хоть раз видели чокнутую саламандру? – искренне возмутилась я. Тоже мне – эксперт по психам! Хотя...
– Я вообще саламандру первый раз вижу.
«Очень хотелось, чтобы и в последний», – явственно читалось на его лице.
– Ну и что дальше? – громко заявила я, с трудом вскарабкиваясь на подушку. И ведь никто не помог, даже за лапку не поддержал! А еще мужики! – Давайте, давайте, начинайте. Я что, зря марафет наводила, хвост ваксой мазала?
Зеленоглазого Владыку я самым бессовестным образом игнорировала.
– Позовите священника! – зычно крикнул мой папашка, у меня чуть уши не заложило.
Владыка Гор не спеша отошел к сыну, и они тихо перекинулись парой фраз. «Обо мне сплетничают, – злорадно подумала я. – Сами такие! Вроде со спины люди как люди, а как глянут... Вот повезло-то мне с женихом! Змеюка, она где угодно змеюка, и человеческое обличье ничего не меняет. Лучше бы я за какого-нибудь Иванушку-дурачка замуж вышла. И страху меньше, и свободы больше. А тут не знаешь, чего и ждать от такого замужества».
О том, что я тоже не до конца человек (про папашку и говорить нечего), а уж сейчас особенно, в тот момент мысли даже не возникло.
Откуда-то из-под стола вызволили перепуганного до икоты священника.
С религией у отца всегда были проблемы. Или у религии с отцом, это зависело от причины разногласий. Папашку раз пятнадцать уже отлучали от церкви за всякие разрушительные непотребства и регулярно устраиваемые дебоши с выжиганием посевных полей, набегами на монастырские склады и разорением церковных сокровищниц. В состоянии не совсем адекватном, достигнутом принятием большого количества горячительных напитков, с ним спорить было бесполезно, поэтому анафеме его предавали, как правило, по утрам, когда раскаяние венценосного вредителя превышало все предельно допустимые нормы. Но по прошествии непродолжительного времени издавался царев указ о взимании повышенного налога с церкви за жертвоприношения и сомнительную благотворительность, и Змея Горыныча снова радостно принимали обратно как самого желанного и богобоязненного великомученика. Наступал относительный мир и покой. Временный. До следующего раза. Это даже стало чем-то вроде ритуала. Все его ждали и немного побаивались, как ночных заморозков по поздней весне.
Вот сейчас как раз и был такой момент, когда анафему сняли с папашки всего несколько дней назад, а повышенные налоги еще не снизили. Поэтому священник, которого каким-то образом успели заманить сюда, трясся от страха и совершенно не знал, как вести себя в такой нестандартной ситуации. Вроде бы можно и нос позадирать, разыгрывая оскорбленное высокопреподобие, но в то же время кто знает, чем эта гордыня